Расстрелять или жениться?
Шрифт:
– А как же белое кружевное платье? Я... не в форме. Точнее наоборот - в форме. Боевой. А ты ведь говорил, что хочешь...
– Да ну к Хааску его, это платье, - махнул рукой Салливан.
– Какая разница, во что одета моя невеста, если эта невеста - ты?
Салливан оказался совершенно прав: наше венчание Лакор действительно запомнил надолго. Потому что мы на него не явились. Вот так вот взяли и обвенчались в маленьком хрустальном храме, где под надзором местного жреца и при свидетельстве Эрика на наших с Салливаном ладонях вновь вспыхнули метки богини Аринэ. На этот раз - отчетливо золотые,
А потом мы ушли в закат, то есть в личную резиденцию Салливана и не выходили оттуда неделю, послав подальше всех, даже императора. Покой наш изредка нарушал только Фриклс, который доносил до нас "вести с полей", рассказывая о реакции лакорцев на наше тайное венчание. Элементаль развлекал нас смешными историями, а взамен мы скармливали ему тонны сладкого. Смеялись, целовались и кормили друг друга шоколадом, поедание которого у нас вечно заканчивалось чем-то неприличным.
Император Лакора, конечно, был в шоке от выходки сына и спешном венчании на солдате равновесия, запрещенном законом. Эти самые законы Родингеру-старшему пришлось срочно переписывать после того, как к нему заявился мой отец и в красках объяснил, куда и в каком состоянии запихнет императора, если он не перестанет маяться дурью, вместо того, чтобы объединить усилия и уничтожить африон вместе. Возражений у императора, к счастью, не нашлось.
С отцом я сама пока не виделась, но он сталкивался с Фриклсом и передал через него, что наведается к нам позже, когда они с императором решат проблему африона. Вроде как придумали, как его окончательно уничтожить, но для этого нужно было подключить наших некромантов и всех местных жрецов. В общем, та еще нелегкая задачка, требующая времени, и отец собирался жестко контролировать весь процесс самостоятельно.
Заодно он передал мне поздравления с венчанием, а Салливану - сочувствие и соболезнования в связи с окончанием спокойной жизни и появлением обременения в лице меня. Еще и пообещал всяческую помощь и моральную поддержку, если совсем невмоготу будет. Салливан хохотал до слез, а я поклялась себе устроить очень, хм... запоминающуюся встречу с родителями.
Я нежилась в объятьях Салливана, плавилась под его натиском и никак не могла поверить в реальность происходящего. В то, что в его сознании из-за связки с истинной парой остались в памяти все события, которые я отменила. И что его чувства ко мне ни на каплю не угасли. Скорее уж наоборот - усилились троекратно, когда к нему пришло понимание того, что именно я сделала ради спасения его жизни. Невероятно...
Пару раз я даже обращалась к Эрику с вопросом, мол, а это в самом деле со мной происходит, по-настоящему? Не мерещится ли, не снится? На что братишка только посмеивался и советовал мне временно отключить голову. Что я с радостью и сделала.
– Слушай, а почему клятвенная руна на твоей руке полностью не исчезла?
– спросил как-то вечером Салливан, целуя мои руки и обратив внимание на поблекший рисунок на ладони.
– Она ведь должна была разрушиться сразу же, как я... ну, ушел из жизни. Разве не так? Метка богини Аринэ исчезла же. А почему эта руна осталась?
– Потому что подпункт шестнадцатый пункта шестого главы тридцатой Кодекса фортеминов, - тяжело вздохнула я.
–
Я улыбнулась, глядя на растерянного Салливана. Пояснила:
– Клятвенная руна не исчезла в день отмены событий прошлого, потому что в тот момент она уже осуществилась. Клятва с моей стороны была выполнена. Войну с фленорцами я тебе, можно сказать, помогла предотвратить.
– Но ведь помимо этого, в клятве речь шла о наследнике.
– Да. Я знаю.
Салливан приподнялся на локте, глядя мне в лицо. Взгляд такой серьезный, сосредоточенный. Недоверчивый.
– Ты хочешь сказать?..
– Что нас скоро будет трое, - напряженно улыбнулась я, старательно отводя взгляд в сторону.
И именно об этом идет речь в подпункте шестнадцатом пункта шестого главы тридцатой Кодекса: о том, что беременным нельзя совершать далекие межпространственные телепортации. Они в принципе невозможны, сама магия их не пустит, таким образом тщательно оберегая даже едва зародившуюся жизнь.
– Сама знаю, что все это очень неожиданно, и звучит дико, но...
Договорить Салливан мне не дал. Пожалуй, так нежно и одновременно страстно он еще ни разу меня не целовал. Умопомрачительно. Сказочно. Лучше любых слов показывая свою радость.
Однажды один вздорный дракон вытащил меня из-под собственной кровати. Той самой, на которой мы сейчас утопали в шёлковых простынях.
А в дальнейшем он вытряс из меня душу, сжег все нервы, похитил мое сердце, но взамен окутал такой заботой и лаской, что мне, честно говоря, грех было жаловаться.
Жизнь - это не просто сплетение случайных событий, а результат принятых нами решений, нашей внутренней борьбы с самим собой. Иногда нужно пройти через многие лишения, чтобы обрести свое счастье и отвоевать любовь. Но как бы порой ни был тернист путь - а любовь того стоит. Всегда.
Эпилог (бонус)
[почти два года спустя]
– Скажи «а-а-ам»!
– А-а-а-ам! – послушно протянул Фьюри, и пока он открыл рот, я успел запихнуть в него ложку с едой.
– Умничка, хороший мальчик, - улыбнулся я сыну и повернулся к дочери. – Так, а теперь…
– Не ам! – громко сказала Агата.
Еще и стукнула кулачком по столу. И посмотрела на меня так, будто ей был не годик с небольшим, а лет так на «дцать» больше, и она была крайне возмущена местной тиранией в лице меня.
– Не ам! – тут же вторил Фьюри, любящий повторять все за сестрой.
И тоже стукнул кулачком – только не по столу, а по тарелке, которая с радостным дребезжанием перевернулась и грохнулась на кафель, расплескав всю кашу на пол и меня заодно.
Я тяжело вздохнул. Агата характером явно пошла в мать и росла той еще бунтаркой. В отличие от покладистого брата, который, однако, успешно перенимал все самые худшие черты сестрички.
Да, мы оказались счастливыми родителями сразу двоих сорванцов. Ну как – счастливыми? Пока что все-таки больше нервными и дерганными. Как ни крути, а двойня – это то еще испытание на прочность. И хоть в моем распоряжении был целый штат слуг и нянечек, но с этими двумя порой не справлялись и несколько взрослых.