Расстрелять!
Шрифт:
ОВР – это охрана водного района. Как засунут в какой-нибудь «водный район», чтоб их, сука, всех из шкурки повытряхивало, – так месяцами берега не видим. Но теперь, слава Богу, мы у пирса. Теперь и залить в себя чего-нибудь не грех.
– Серега, дыши.
– Я дышу.
Кстати о бабочках: мы с Серегой пьем ещё очень умеренно. И после этого мы всегда следим за здоровьем. Мы вам не Малиновский, который однажды зимой так накушался, что всю ночь проспал в сугробе, а утром встал как ни в чем ни бывало – и на службу. И хоть бы что! Даже насморк не подхватил.
– Cерега, ты дышишь?
– Дышу.
Господи, какой воздух! Вот так бы и простоял всю жизнь. Если б вы знали, как хорошо дышится после боевого траления! Часов восемь походишь с тралом, и совсем по-другому жизнь кушается. Особенно если тралишь боевые мины: идешь и каждую секунду ждешь, что она под тобой рванет. Пальцы потом стакан не держат.
– Серега, мы себя как чувствуем?
– Отлично!..
– Ах, ночь, ночь…
– Ва-а-а!!!
Господи, что это?!
– Серега, что это?
– А чёрт его знает…
– Ва-а-а!!!
Крик. Потрясающий крик. И даже не крик, а вой какой-то!
Воют справа по борту. Это точно. Звук сначала печальный, грудной, но заканчивается он таким звериным ревом, что просто мороз по коже. Лично я протрезвел в момент. Серега тоже.
– Может это сирену включили где-нибудь? – спросил я у Сереги шепотом.
– Нет, – говорит мне Серега, и я чувствую, что дрожь его пробирает, – нет. Так воет только живое существо. Я знаю, кто это.
– Кто?..
– Так воет собака Баскервилей, когда идет по следу своей жертвы…
– Иди ты.
В ту ночь мы спали плохо. Вой повторялся ещё раз десять, и с каждым разом он становился все ужасней. Шел он от воды, пробирал до костей, и вахтенные в ту ночь теряли сознание.
Утром все выяснилось. Выл доктор у соседей. Он нажрался до чертиков, а потом высунулся в иллюминатор и завыл с тоски.
Личность в запасе
Если ваш глаз чем-нибудь раздражен, положите его на капитана первого ранга Платонова. На нём глаз отдыхает. Маленький, смирненький старичок в очках; выражение лица детское, шаловливое, с лукавинкой, особенно если он сидит в садике и читает центральные газеты. Ни за что не скажешь, что это легендарный подводник, командир, известный всему свету своими лихими маневрами, нестандартными решениями и ошеломительными выходками на берегу.
Как-то на курорте он подумал-подумал, напился крепенько и начал купаться Аполлоном, раздевшись до него, до Аполлона, прямо на пляже. Его тогда схватили скрутили, ручонки за спину, дали по затылку и отвезли прямо в комендатуру,
Однажды на учении его лодка всплыла в крейсерское положение, и над её ракетной палубой тут же завис вертолет непонятной национальности. Не так уж часто над подводниками зависают вертолеты, чтоб в них что-то понимать.
– Штатники, наверное, – решил Платонов, – а может, англичане. Это их «си-кинг», скорее всего.
Потом он услал всех вниз, а сам залез на рубку, снял штаны и, нагнувшись, показал мировому империализму свой голубой зад. Обхватив ягодицы, он там ещё несколько раз наклонился, энергично, на разрыв, чтоб познакомить заокеанских коллег со своими уникальными внутренностями.
Пока он так старался, с вертолета донеслось усталым голосом командующего Северным флотом:
– Пла-то-нов! Пла-то-нов! Наденьте штаны! А за незнание отечественной военной техники ставлю два балла. Сдадите зачёт по тактике лично мне.
– Товарищ командующий, – спросила как-то эта легендарная личность на инструктаже перед автономкой, – а как вести себя при получении сигнала бедствия от иностранного судна?
– Пошлёшь их подальше, ясно? – сказал командующий.
– Ясно, есть! – сказал Платонов. Он как в воду глядел. В конце автономки, на переходе в базу, при всплытии на сеанс связи поймали «SOS»; норвежский сухогруз тонет, на судне пожар, поступает вода.
Лодка всплыла, подошла к сухогрузу, с неё прыгнула аварийная партия. Потушили пожар, запустили машину, заткнули им дырки, снабдили топливом – и привет.
По приходе в базу он доложил по команде.
– А-а-а!!! – заорало начальство. – Боевая задача! Скрытность плавания! Два балла! – и подготовило документы об увольнении его в запас.
А норвежские моряки, зная, что у нас к чему, по своим каналам обратились и попросили наградить командира «К-420» капитана первого ранга Платонова за оказанную помощь.
– А мы его уже наградили, – ответили наши официальные органы.
– Награжден, награжден, – успокоили атташе.
– Ну, тогда пришлите нам письменное подтверждение, что вы его наградили, а мы у него потом возьмём интервью, – не унимались норвежцы.
Дело принимало международный оборот. Пришлось оставить его в рядах: влепили ему выговор и тут же наградили каким-то орденом.
Норвежцы не успокоились до тех пор, пока и из своего правительства не выколотили для него ещё и норвежский орден.
Отдыхая после этого в Хосте и принимая первую в своей жизни сероводородную ванну, Платонов вдруг с удивлением приятно обнаружил, что его здоровьем интересуются: подошел мужик в халате, пощупал пульс и спросил о самочувствии.
После ухода медперсонала Платонов встал, выбрался из ванны, надел на себя белый халат, висевший тут же на гвоздике, и в таком виде (халат до пола) с серьезной рожей обошел все кабины и у всех женщин проверил пульс и спросил о самочувствии. Тётки были удивлены и растроганы такой частой посещаемостью медперсонала.