Рассудок маньяка
Шрифт:
— Как это посторонний? Как он может проникать? — встрепенулся Михаил Михайлович. — Что вы говорите, Георгий Ильич, как сюда может попасть посторонний?
— Тогда не знаю, — вздохнул Зинков, — все это так чудовищно, страшно и неправдоподобно. Как в плохом фильме ужасов. Просто не знаю, кто мог сделать такое.
— Где вы были, когда узнали об убийстве?
— В своем кабинете, в нашем здании.
— А почему ваш кабинет находится в этом здании, тогда как все остальные сотрудники и ваша лаборатория находятся в другом здании?
— По статусу, —
— А в прошлый раз вы были в другом здании, — напомнил Левитин, — и в первый раз убийство произошло там, где были вы. И во второй раз оно случайно произошло в другом здании, где опять были вы. Как вы сами объясняете такие совпадения?
— Не знаю. Если вы намекаете на меня, то напрасно. И глупо, — неожиданно добавил Зинков, с вызовом посмотрев на полковника. Тот разозлился.
— Учтите, что мы будем проверять каждого вашего сотрудника, — грозно пообещал Левитин, — каждого.
— Проверяйте, — пожал плечами Зинков, — только учтите, что я в обиду своих людей не дам. Если у вас есть доказательства, то предъявите их. А если вы хотите дергать моих людей только потому, что у нас убиты две женщины, то у вас ничего не получится…
Он вздохнул и схватился за сердце. Сыркин снова протянул ему стакан воды. Благодарно кивнув, Зинков залпом выпил воду. В этот момент дверь в кабинет открылась и в комнату вошла Фирсова. Увидев бледное лицо супруга, она подошла к нему.
— Что случилось? — спросила она у мужа.
— Ничего, — улыбнулся тот, — уже ничего.
— Как вы смеете, — обернулась Фирсова к Левитину, — что вы себе позволяете? У него ведь больное сердце, а вы над ним издеваетесь.
— Мы делаем свою работу, — отрезал Левитин, — и, кстати, хотели поговорить с вами тоже.
— Со мной сколько угодно. Но сначала отпустите его. Он не обязан выслушивать ваши оскорбления.
— А почему вы решили, что мы его оскорбляем? — спросил Климов.
— У нас работают люди, которые умеют логично мыслить, — отозвалась Фирсова, — два убийства в одном отделе. И главный подозреваемый — Георгий Ильич Зинков. Но это просто смешно. Он даже мухи убить не может.
— Не нужно, — Зинков поднял руку.
— Ничего, — возразила она, — я все равно должна была это сказать.
— Вы нам больше не нужны, — разрешил удалиться Зинкову следователь, даже не спросив Дронго, не хочет ли он задать вопросы начальнику технического отдела. Очевидно, он тоже решил пока не обострять отношений с сотрудниками института.
— Я останусь здесь, — твердо сказал Зинков, — пока вы будете говорить с Людмилой Давыдовной.
— По нашим правилам это запрещено, — быстро сообщил Левитин.
— Не
Зинков поднялся, посмотрел на сидевших мужчин. И, обращаясь к Дронго, горько сказал:
— Вы же видите, что они не правы. А я столько о вас слышал. Мне казалось, что вы должны были понять, что здесь происходит…
Он махнул рукой и вышел из кабинета, мягко закрыв за собой дверь. Фирсова, не дожидаясь приглашения, села.
— Где вы были в шесть часов вечера? — спросил Климов.
— У себя в кабинете, — сообщила Людмила Давыдовна, — примерно до половины шестого. Потом я вызвала сотрудников своего отдела и с ними беседовала. Но примерно в шесть часов вечера я не смогла найти Фортакова. Потом мне доложили, что его вызвал Михаил Михайлович.
— Да, — подтвердил Сыркин, — я его вызывал на допрос.
— Какой допрос? — не понял Левитин. — Какое вы имеете право вызывать на допрос?
— Это я просил его позвать Фортакова, — вмешался Дронго.
— Я с самого начала подозревал, что без вашего вмешательства не обошлось, — недовольно скривился Левитин. — Может, я действительно прав, и именно вы так взбудоражили весь институт, что убийца невольно сорвался.
— И первый раз тоже был виноват я? — ровным голосом осведомился Дронго.
— В первый раз — нет, — отозвался Левитин. Климов, видя, что спор грозит затянуться, снова обратился к Фирсовой:
— Значит, Фортакова вы не нашли. Что было дальше?
— Я поднялась в приемную к директору, чтобы поговорить с Сергеем Алексеевичем о наших делах. Мы договаривались встретиться после окончания рабочего дня. Я поднялась в приемную, и в этот момент туда вбежал один из наших сотрудников с криком, что убили Ольгу. Ну а дальше вы знаете.
— Как, по-вашему, у нее были враги в институте?
— Не думаю. Меня уже обо всем расспрашивал сегодня ваш представитель, — показала она на Дронго.
— Это не наш представитель, — повысил голос Левитин, — он не следователь.
«Опять», — подумал с нарастающим раздражением Климов. Он понимал состояние полковника. Формально тот был руководителем их оперативной группы, и с него могли строго спросить за случившиеся на режимном объекте два убийства.
— Вы хорошо знаете сотрудников технического отдела? — спросил Климов.
— Конечно, хорошо. И не только потому, что там работает мой супруг. Я сама много лет работаю в институте и достаточно неплохо всех знаю.
— Как, по-вашему, у погибшей были нормальные отношения с работниками технического отдела?
— Абсолютно нормальные. По-моему, ее все любили в отделе. Если вы думаете, что там мог оказаться убийца, то ошибаетесь.
— Мы пока ничего не думаем. Мы пока только ищем.
— В таком случае не стоит так дергать людей, — посоветовала Фирсова, — все женщины плачут в один голос, сидя в конференц-зале. По-моему, нужно всех отпустить по домам. Или вы намерены измываться над ними до утра?