Рассудок маньяка
Шрифт:
— Успехов, — пожелал ему Архипов, пожимая на прощание руку.
Они вышли из кабинета. Секретарь директора строго смотрела на посетителя. Выйдя из приемной, Дронго спросил у своего спутника:
— Она давно работает у Архипова?
— Кажется, да. Лет двадцать. А почему вы спрашиваете?
— Тогда все в порядке. Я бы не хотел, чтобы слух о моем появлении в институте разошелся раньше, чем я начну осматривать место происшествия.
— Понятно, — улыбнулся Сыркин, — можете не беспокоиться. Она у нас как кремень.
Они спустились в кабине лифта на первый этаж. Вышли из здания. Технический отдел находился в другом корпусе, расположенном в двухстах метрах от основного, слева от входа. Они прошли двести метров медленным шагом, при этом Дронго все время смотрел в сторону караульного помещения.
— Если идти к зданию днем, то дежурные должны заметить, кто именно туда направляется, — вслух предположил Дронго.
— Вечером тоже, — уверенно заметил Сыркин. — У нас освещается внутренний двор. А после пяти вечера мы обычно включаем освещение.
— Значит, незамеченным никто не мог пройти?
— Конечно, мог. Дежурные должны смотреть не назад, а вперед. Их задача — никого не впускать на территорию института, а не смотреть, кто и куда ходит по двору. Это не входит в их прямые обязанности.
— А осмотр внутри проводится в строго определенное время?
— Точного времени нет, но, по нашим правилам, один из охранников каждые три часа должен обходить и внутреннюю территорию.
— Значит, Павел Мовчан должен был так или иначе осмотреть территорию именно в восемь часов вечера?
— Он, черт побери, не должен был сбегать с места происшествия, — в сердцах бросил Сыркин; — Если бы он не сбежал, все было бы нормально. По нашим правилам, один охранник доложен обойти территорию в момент приема дежурства, а потом каждые два-три часа обходить еще раз. Они дошли до небольшого двухэтажного здания. Двустворчатые двери были открыты.
— Они у вас всегда открыты? — спросил Дронго.
— Всегда, — кивнул Сыркин. — По-моему, они вообще никогда не закрывались. Там нет ничего секретного.
В коридоре пахло сыростью. В некоторых местах была сломана плитка, устилавшая пол. В углу, над лестницей, ведущей на второй этаж, кое-где потрескалась штукатурка. Когда-то белые стены превратились в серые. Очевидно, здесь уже давно не ремонтировали.
— Когда в последний раз здесь красили стены? — поинтересовался Дронго.
— По-моему, года два назад. Или три, — виновато сказал Сыркин. — Нам выделяют очень мало средств. Бюджетное финансирование почти прекратилось, во всяком случае, на внеплановые ремонты денег никто не дает.
— Где произошло убийство?
— В конце коридора. Сначала кабинет опечатали, но потом разрешили в нем работать. Хотя наши женщины бояться теперь туда заходить.
Они прошли по коридору. Дронго насчитал двенадцать дверей. За некоторыми из них слышались голоса сотрудников двух отделов, работавших
— На всякий случай мы держим дверь закрытой, — пояснил он, вставляя ключ в замочную скважину. Дверь со скрипом открылась. Из соседнего кабинета вышли две пожилые женщины.
— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась одна из них, — Михаил Михайлович, у нас опять случаются перебои с электроэнергией.
— Вы же видите, я занят, — недовольно заметил Сыркин.
Женщины переглянулись, но ничего больше Не сказали и пошли к выходу.
— Я думал, здесь боятся даже проходить рядом. Вдруг появятся привидение или даже убийцы, — пошутил Дронго, — а ваши сотрудницы даже не реагируют на появление в коридоре чужого.
— Какие привидения, — вздохнул Михаил Михайлович, — здесь за последние месяцы столько людей побывало.
Дронго вошел в комнату. Последние месяцы она явно использовалась как склад ненужных вещей. Пахло пылью и плесенью.
— Лампочка не работает, — виновато сказал Сыркин, пытаясь включить освещение.
— Здесь всегда вот так грязно? — спросил Дронго.
— Полгода назад было значительно чище, — признался Михаил Михайлович. — Вы хотите еще что-нибудь посмотреть? Или, может, мне лучше принести лампочку. У нас где-то был довольно мощный фонарь.
— Не нужно. Я думаю, что здесь все уже осмотрели. Сейчас мы вернемся к вам в кабинет, и вы мне постараетесь подробно рассказать еще раз обо всем, включая побег вашего бывшего охранника.
— Хорошо, — покорно согласился Сыркин, — расскажу еще раз.
— И дадите мне посмотреть личные дела всех двадцати шести задержавшихся в тот день. И еще два дела — Мовчана и Мастукова.
— Это не могу, — глухо признался Сыркин, — без разрешения директора не могу. И даже если он разрешит, тоже не могу. У нас в отделе кадров свой особист сидит. Он личные дела никому не дает. Это запрещено. У нас режимный институт.
— В общем, ситуация блеск. Шаг влево, шаг вправо… — невесело улыбнулся Дронго. — Никогда не работал в таких чудовищных условиях. Ладно. Пойдемте к вам, и вы мне снова все расскажете. Может, мы что-нибудь и придумаем. Кстати, где находятся туалеты? Их, кажется, нет на первом этаже.
— И на втором нет. Здесь канализация все время протекала, и мы их закрыли. Давно. Уже два года назад.
— Значит, ваши журналы появлялись в основном здании? — быстро спросил Дронго.
— Точно. И вчера мы их там нашли. В коридоре, прямо на том самом этаже, где сидит Сергей Алексеевич. Поэтому мы сразу и решили обратиться к вам.
Они вышли из комнаты, где было совершено убийство. Дронго повернулся, чтобы еще раз посмотреть на противоположную стену. Михаил Михайлович возился с замком. И именно в этот момент за их спинами раздался чей-то недовольный голос: