Рассудок маньяка
Шрифт:
— Вы еще не покинули территорию института? — разозлился Левитин. — Я же вам объяснил, что это режимное предприятие.
— Послушайте, полковник, — строго сказал Дронго, усаживаясь за столом напротив, — я нахожусь здесь по просьбе моих знакомых. И на вполне законных основаниях. В институтские тайны я вмешиваться не собираюсь. Насколько я помню, совсем недавно мне доверяли в вашем ведомстве куда большие тайны. Неужели вы хотите, чтобы я позвонил прямо отсюда вашему руководству?
— Вы мне еще угрожаете? — вспыхнул Левитин.
— Он прав, — мягко, но твердо сказал Архипов, —
— У вас опять появились эти журналы, — напомнил Левитин, — а вы говорите, что ничего страшного не случилось.
— Именно поэтому я и попросил приехать нашего гостя. Вы ведь уверены в виновности нашего охранника.
— Бывшего охранника, — напомнил Левитин. — Я думаю, следователь подтвердил, что обвинение почти сформулировано, и мы скоро передадим дело в суд.
Незнакомец, оказавшийся следователем прокуратуры, молчал. Он смотрел на Дронго. Было видно, что тот ему интересен. Но пока он хранил молчание.
— Вот видите, — сказал Архипов, — вы все — таки упорно верите в виновность нашего охранника. А я не могу поверить, что этот молодой человек способен на такое страшное преступление.
— Значит, это сделал кто-то из ваших сотрудников? — задел больное место директора Левитин.
— Не знаю, — растерялся Архипов, — я не знаю.
У Левитина была маленькая голова, явно не пропорциональная его развитому торсу. Прилизанные волосы почему-то вызывали чувство гадливости. Следователь, несмотря на сравнительно молодой возраст, ему было не больше тридцати пяти, уже начал лысеть, зачесывая остатки шевелюры назад, при этом его седые виски особенно бросались в глаза. Обычно они с Левитиным появлялись в институте в штатском, но следователь был всегда одет в немного старомодный двубортный черный костюм, а полковник — в модный серый, с тремя пуговицами.
— Ну вот видите, — торжествующе заметил полковник, — вы сами ни в чем не убеждены, а пытаетесь доказать нам, что арестованный Мовчан не виноват. Вы ведь не знаете всех обстоятельств дела. И тем более не стоило вызывать эксперта. Времена добровольных сыщиков давно прошли. Шерлок Холмс был хорош для девятнадцатого века. Сейчас конец двадцатого, и частные детективы, даже очень гениальные, — ядовито добавил он, — мало что могут.
— Тогда вам тем более нечего опасаться, — вставил Дронго. — Или вы боитесь, полковник, что я снова вас обойду?
Левитин нахмурился, но не стал возражать.
Следователь неожиданно решил вмешаться.
— Нет, — сказал он, — лично я не боюсь. Полковник обернулся, собираясь что-то возразить, но почему-то передумал. Архипов облегченно вздохнул:
— Значит, возражений нет, — сказал он, — и наш гость может остаться.
— Но он не сможет ходить по территории института, — напомнил Левитин, — это запрещено.
— Я был только в том здании, куда разрешается входить даже дежурным охранникам, — парировал Дронго. — Надеюсь, вы это знаете?
— Я все знаю, — отрезал Левитин. — И вообще я больше не намерен говорить на эту тему.
— Вы считаете, что убийцей был арестованный вами Мовчан? — спросил
— Вы хотите меня допросить? — нервно уточнил полковник. — Я же вам объяснил, что мы никогда и ни при каких обстоятельствах не рассказываем посторонним лицам о ходе следствия. Неужели вы этого не знаете?
— Я не прошу вас рассказывать мне подробности вашего следствия, — возразил Дронго, — просто я полагаю, что могу оказаться полезным.
— Мы убеждены в виновности Мовчана, — сказал следователь, видя, что Левитин не намерен отвечать на вопросы. — Моя фамилия Климов. Михаил Климов. Советник юстиции. Я много слышал о вас и о ваших аналитических способностях. Но это совсем другой случай. Мы нашли отпечатки пальцев на ручке двери, на его платке, который валялся рядом, на платье убитой. Это отпечатки арестованного. Улик более чем достаточно. А с журналами просто кто-то решил позабавиться.
— Но если он маньяк, то почему он бросил все и сбежал. Это ведь глупо? — настаивал Дронго. — Такой глупый побег. Он ведь имел судимость, знал, что значит оставлять подобные улики. Отпечатки пальцев повсюду. Почему он оставил свой платок? И даже не выключил свет, выбежав из комнаты. Вам не кажется, что логичнее согласиться с его версией, что он сбежал, попросту испугавшись?
— Вам уже все рассказали, — мрачно бросил Левитин. — Поздравляю, Михаил Михайлович, вы уже успели рассказать обо всем.
— Возможно, что у него был неуправляемый срыв, а потом — спонтанное решение сбежать, — ответил Климов. — Мы не исключаем и такой вероятности. Хотя психиатры полагают, что парень вполне вменяем, просто замкнут и подавлен. Но в его положении это понятно.
— Как вы его взяли?
— Он пытался встретиться со своей женой. Мы установили наблюдение за семьей. В момент встречи мы его и взяли.
— И вы настаиваете на том, что он маньяк? Человек, который не сбежал после таких чудовищных обвинений из города, а пытался увидеться со своей женой?
— Все против него, — возразил Климов, — он собирался предложить жене уехать вместе с ним куда-то в Сибирь. Поэтому и оставался в Москве, ночуя где-то у друзей. Мы проверяем все его показания. Возможно, на нем еще и другие преступления.
Левитин снисходительно усмехнулся и спросил:
— Вы закончили со своими вопросами? И теперь разрешите нам уйти?
— Закончил. Только мне кажется, что вы все равно поторопились со своими выводами. Насколько я понял, охранник, принявший дежурство, обязан был совершить обход. И зачем ему убивать женщину в помещении, где слышны все крики и его могут обнаружить. Если он маньяк, то он должен был подготовиться к этому преступлению. И тем более не оставлять своего платка и отпечатков своих пальцев. Здесь что-то не сходится.
— Это оправдание для адвокатов, — отмахнулся Левитин. — Или вы хотите сказать, что убийцей был кто-то из сотрудников института? Мне остается думать, что маньяк кто-то из ученых, а не имевший судимость охранник? Вы для этого пригласили сюда вашего эксперта, Сергей Алексеевич? — иронично спросил он у директора. — Насколько я помню, вы всегда доказывали мне, что никто из ваших людей не может быть маньяком.