Рассвет над волнами (сборник)
Шрифт:
— Ты его не сделал, потому что не верил, что он возможен.
— Читаешь, что написано в душе?
— Нет, просто знаю. Иногда мы вынуждены быть рациональными, беречь свои эмоции.
Ион Джеорджеску-Салчия глубоко вздохнул:
— Как сложны люди… Всего час назад наша встреча представлялась мне совсем иначе. Я надеялся, что мы будем близки, мне даже в голову не могло прийти, что мы займемся психоанализом…
— Тебя это обижает?
— Ужасно… У меня такое чувство, словно я потерпел сокрушительное поражение.
— Этот
— Нет, в самом деле. Мне кажется, я теряю тебя.
— Все зависит от того, чего ты хотел добиться. Может, как раз наоборот, не теряешь, а обретаешь. Любовное приключение не состоялось, зато ты нашел друга.
— А если попытаться обрести нечто большее?
— Нет, чувство, похожее на первую любовь, не повторяется.
— Ну хорошо, чего же тогда ты ждала от этой встречи? Мы здесь наедине… Извини, я думаю, дальше не надо объяснять?
— Не надо. Объясни мне одно: разве между женщиной и мужчиной не возможны другие отношения, кроме как…
— Молчи, — прервал он ее, — не надо продолжать. Я признаю себя побежденным, и если речь идет о выборе, то я выбираю дружбу. Но обещай, что ты не заставишь меня краснеть при встрече с тобой. Когда женщина остается наедине с мужчиной, она берет на себя ответственность за последствия.
— Это что — философское суждение? Где же ты его отыскал?
— Мне это пришло в голову сейчас… Тебе оно не нравится?
— Мне оно кажется лживым…
Джеорджеску-Салчия поднялся из кресла и, сделав несколько шагов в сторону окна, резко обернулся:
— Ты предложила мне дружбу, а в дружбе люди должны быть искренни. Буду откровенен: я сразу пожалел о сказанном, едва произнес: «Выбираю дружбу».
— Можешь забрать свои слова обратно.
— Я не в том смысле, пойми. Выбрав дружбу, я признал, что с увлечением покончено.
— Не оправдались надежды на легкий роман?
— Нет, на увлечение, — настойчиво повторил он. — Я боюсь, что это может оскорбить женщину, если она питала какой-то интерес…
— Нет, тем более что она сама попросила об этом. Ион Джеорджеску-Салчия снова сел в кресло.
— Ты ответила на все вопросы. Признаюсь, у меня это особый случай.
— Особый? Значит, до сих пор ты предпочитал легкие романы… А может, тебе никогда не отказывали?
— Откровенно говоря, нет. В этом плане я избалован. В жизни все уравновешивается. Неудачная женитьба компенсировалась легкими, почти не оставлявшими следа связями. Но не в этом дело. Я не привык к поражениям.
— Думаю, это не совсем так…
— Хотя и настоящих побед не было. Но одну я должен был одержать. Может, возраст дал о себе знать…
— Возраст здесь ни при чем.
— Тогда что же?
— Повторить все то, что я уже сказала?
— Не надо, — сказал Джеорджеску-Салчия, проведя ладонью по лбу. — Странное чувство я сейчас испытываю. Наверное, я не смог
— Попробуй, ты же писатель.
— Меня скорее волнует не точность слов, а странное состояние.
— Попробуй все-таки объяснить…
— Черт подери! Я ощущаю какую-то легкость — такое испытываешь после изнурительного бега. То, что произошло сегодня, затмевает все, что я написал до сих пор, опрокидывает мой психологический анализ, который я считал своей тяжелой артиллерией. Жизнь ярче и разнообразнее.
— Не будем говорить о том, что было. Все, что ты написал, имеет право на существование. Престо разные бывают ситуации. Сегодня ты должен был сделать выбор между дружбой и преходящим чувством, только отчасти похожим на любовь.
— Выбор был нелегким. Поверь, ты особенная женщина и твой отказ для меня равносилен тяжелому удару.
— Удару по твоему самолюбию? Скажу тебе правду, но с условием, что ты никогда не воспользуешься ею. Ты меня покорил, несмотря на то что между нами ничего не было. Я тоже чувствовала влечение к тебе. Так что не считай, что ты потерпел поражение.
— Спасибо за утешение, — тихо произнес он.
— Об условиях мы договорились, а теперь мне надо идти.
Джеорджеску-Салчия сделал попытку улыбнуться а проводил ее до двери:
— Можешь быть спокойна: самое трудное позади, во всяком случае, сегодняшний урок я не забуду никогда.
Амалия молча кивнула и вышла.
Ион Джеорджеску-Салчия закрыл за нею дверь, оперся о косяк и прислонился к нему горячим лбом. Он ни о чем не мог думать.
Некоторое время спустя он вернулся в комнату и сел за письменный стол. На мгновение ему почудилось, что на чистом листе бумаги он видит улыбающееся лицо Амалии.
Глава 24
После ночной атаки условной цели — подводной лодки корабли получили приказ возвращаться на базу. Люди спали по очереди, урывками. Учения близились к концу. Их заключительная фаза — возвращение в порт — особых трудностей не представляла. «Морские охотники» шли в кильватерном строю. На рассвете офицеры «МО-7» вновь собрались на мостике. Настроение у всех было бодрое, дышалось легко. Капитан второго ранга Якоб попросил показать ему результаты стрельб.
— Хорошо, — одобрил он. — Эти ребята творят чудеса.
— Если бы не случай со Штефанеску… — уныло сказал лейтенант Вэляну.
— Я даже рад, что все так произошло. А то слишком гладко все шло: отработка задач ночью, сопровождение конвоя, стрельбы… Все протекало как-то монотонно…
— Звание «Передовой корабль» у нас в кармане, — вступил в разговор старший лейтенант Стере.
Нуку кивнул, посмотрел на море и вздрогнул:
— Что это? Наблюдатель, дай-ка бинокль! Вдалеке, по правому борту, как в замедленной киносъемке, появлялся и исчезал тонкий черный треугольник.