Рассвет над волнами (сборник)
Шрифт:
— Похоже, кашалот. Как же он здесь оказался? — удивленно спросил капитан второго ранга Якоб. — Я же говорил тебе, Нуку, что киты встречаются и в Черном море… Теперь ты и сам в этом убедился. Разница лишь в том…
— Что они не белые? Это не имеет значения, все равно киты. А Белый Кит единственный, товарищ командир, его место нахождения — роман Мелвилла. Нам же придется довольствоваться простым кашалотом, зато нашим…
— На горизонте северный маяк, — доложил наблюдатель.
— Хорошо, — сказал командир. — Вот мы и дома. Перед заходом в порт хотелось бы сказать несколько слов экипажу…
Амалия встречала мужа на пороге. Глядя на него счастливыми глазами, она сказала:
— Я
Нуку подхватил жену на руки, закружил по комнате и, целуя, загадочным голосом спросил:
— А знаешь ли ты, что в Черном море тоже водятся киты? Знаешь ли ты, что на свете есть счастливый человек? Этот человек — я.
Михай Рэшикэ
SOS в заливе бурь
Есть зрелище более прекрасное, чем небо, — море.
Есть зрелище более прекрасное, чем море, — человеческая душа.
Мне нетрудно описать ту осень — так глубоко запала она в душу… Бурлящее море, огромные волны, угрожающе вздымающиеся на фоне свинцового неба, а затем тяжело обрушивающиеся вниз, неумолчно ревущий океан… Корабль, то взмывающий на гребне волны, то соскальзывающий в пучину, чтобы потом наперекор этому кажущемуся бесконечным скольжению к гибели вновь оказаться наверху… Вероятно, это была бы впечатляющая картина, но я почему-то думаю о людях, бросавших вызов стихии и самозабвенно боровшихся с ней. О людях, столь дорогих моему сердцу, которых и я, и ты, читатель, называем одним словом — моряки. Каждый из них, будь то пожилой, уже не раз бороздивший морские просторы, или молодой, знакомый с морем, но еще не переживший главного в своей жизни приключения, или впервые познавший грозную силу морской стихии, прежде всего был Человеком со всеми присущими ему прекрасными качествами. У одних в душе бушевали страсти, другие были спокойны, словно Саргассово море… У одних осталось за плечами лишь шаловливое детство, другие хранили множество воспоминаний о прошлом…
Их жизнь оказалась тесно связана с жизнью барка «Мирча», и спустя годы многие из них считали время, проведенное на его борту, неотъемлемой ступенью своего возмужания. Некоторым из них я придал черты совсем других моряков, так как в моем восприятии драматические схватки с морем и победа над ним представали делом общим. Участвовать в нем могли и моряки моего поколения, и те, кто учил нас азам морского дела, и те, кому стать моряком еще предстояло.
О них, о корабле, ставшем символом мужества румынских моряков, я и написал эту книгу.
Зов моря
«Все просто, очень просто… Отплытие такого-то числа… Заход в порт такой-то… на столько-то дней… Вам, товарищи, доверено выполнение очень важной задачи… Спустя столько лет старина «Мирча» проделает долгий путь, чтобы вернуться помолодевшим… У корабля нет систем управления… Между тем со штормами в Бискайском заливе шутить нельзя… Радиограммы и радиосводки из этой части Атлантики предвещают сильные штормы… Если есть вопросы, прошу задавать их сейчас. Если есть о чем доложить, докладывайте…»
О чем докладывать? Задание есть задание, и он, капитан второго ранга, разве может что-то добавить к сказанному? Когда он входил в кабинет адмирала, еще оставались кое-какие сомнения. Не знал точно, зачем его вызвали.
В приемной встретил капитана первого ранга Брудана, однокашника по училищу. Они хорошо знали друг друга. Жизнь распорядилась так, что Брудана быстрее повышали в звании и он раньше Профира прикрепил третью звездочку к погонам с двумя просветами и третью нашивку на рукав кителя. Да и характер у Брудана был другой, что называется, более пробивной. Умел он воспользоваться достигнутыми успехами. О нем шла слава как об искусном, опытном моряке, не раз с честью выходившем из положений, казавшихся безвыходными. В последнее время он был
Адъютант адмирала, одетый с иголочки, невысокого роста, чернявый лейтенант, пригласил их подождать, поскольку товарищ адмирал проводил короткое заседание. Брудан прибыл раньше. Профир по-уставному отдал ему честь, а тот протянул руку. Профиру хотелось узнать, по какому вопросу здесь Брудан, но он сдержался. С тех пор как адмирал стал командующим флотом, у Профира не было случая побеседовать с ним. И вот вдруг его вызвал начальник училища и без каких-либо объяснений сообщил, что такого-то числа в такой-то час он должен явиться к командующему флотом. Поэтому Профир немного волновался. Брудан тоже нервно потирал руки. Адъютант не отрываясь писал что-то, вздрагивая при малейшем шорохе. Минуты ожидания казались вечностью. Профир задавал себе десятки вопросов, мысленно клал на весы свои успехи и недоработки за последнее время и все равно не мог отгадать причину вызова к адмиралу.
Получив указание от начальника училища явиться к командующему флотом, он вернулся на кафедру и сказал своему заместителю: «Завтра прошу провести вместо меня урок по судовождению. Меня вызывают к командующему». Профир говорил ровным голосом, стараясь не выдать своего волнения, но заместитель понял состояние коллеги и вопросительно посмотрел на него. Дома Профир молча поужинал и сразу лег спать, хотя обычно до позднего вечера что-нибудь конспектировал, просматривал курсы лекций других офицеров. Всю ночь его мучила бессонница. На улице едва начало светать, когда Профир, не отдохнувший, с мешками под глазами, тихо поднялся, чтобы не разбудить жену Марию, побрился, заглянул в комнату сына Богдана, осторожно прикрыл дверь и вышел из дому.
Адмирал четко обрисовал ситуацию. Речь шла о труднейшем переходе: корабль водоизмещением более тысячи тонн, без собственных систем управления должен быть проведен на буксире через Черное и Средиземное моря и далее через океан. Задача исключительной важности…
Цапитан второго ранга Профир внимательно слушал адмирала, показывавшего на карте маршрут, порты захода. Затем командующий назвал состав экипажа, сказал, сколько дней им отведено для подготовки к походу, и чувство беспокойства, не отпускавшее Профира и в этом просторном, завешанном картами кабинете, сменилось другим, труднообъяснимым. Впервые в жизни он испытывал нечто вроде страха, неуверенность в собственных силах.
Разве он поверил бы, если бы кто-нибудь ему сказал, что придет день, когда он, бывший курсант, бывший аспирант, бывший заместитель командира корабля, поведет залечивать раны учебный корабль «Мирча», колыбель его юности! На всем флоте мало кто надеялся, что наступит для «Мирчи» такой день.
Черное море он узнавал милю за милей, не раз пересек его вдоль и поперек, но по ту сторону Босфора и Дарданелл он бывал скорее умозрительно. Правда, проходил он и через проливы, но когда это было! В то время и он, и «Мирча» были другими. Над ними обоими пронеслись годы, и теперь корабль, носящий имя славного воеводы, должен отправиться в далекие края, чтобы обрести новую жизнь… Как странно бывает в жизни!