Рассвет новой эпохи
Шрифт:
– Так а здесь он что делает?
– Ну как что? Трудится на благо общества – у него ж руки золотые, даром, что ёпарь-террорист… Тьфу ты! Отсидел уж свое – давно то было. Может, по УДО вышел? Но присмотреть за ним все же стоит. Дабы не было потом проблем.
– Вдруг опять на ласку потянет? – подсказал Доронин.
– Ага. А народ нынче нервный. Понять могут неверно. Нужно кого-нить из наших к нему направить, узнать, где живет, кем служит. А ты на машине?
– Естественно, не пехом же я сюда от Голландии дотопал. Пешеходам
– А назад не собираешься?
– Нет, меня еще и на планерку пригласили, как раз вопрос мой обсуждать будут. А что?
– Да исключительно шкурный вопрос – подбрось до дома, переодеться бы мне надо, а то сомневаюсь, что командование проникнется новым вариантом формы.
– Да не вопрос, машина за воротами на стоянке. Показывай, куда рулить.
Виктор благодарно кивнул и последовал за Дорониным до стоянки. Определенно, наглость – второе счастье, а то так бы топал ножками до самого дома. Вроде и не далеко, но двигаться пришлось бы очень быстро, чтобы успеть вернуться к нужному времени.
Десятилетний Ниссан «Патфайндер» болотно-защитного цвета, на котором пыль и пятна грязи смотрелись как элементы камуфляжа, домчал до дома буквально за пару минут. Доронин отпустил водителя и сидел за рулем сам. Наличие водителя было вовсе не понтами внезапно поднявшегося по карьерной лестнице бывшего пограничника, бывшего сотрудника ЧОПа, скорее – практической необходимостью, равно как и машина сопровождения с тремя бойцами, которая неусыпно следовала за ним. Хоть город и пригород контролировался военными, но полностью беспечными тоже становиться не следовало. Беспечные долго не живут. Хотя Доронин исповедовал прямую, как стрела, философию – двум смертям не бывать, одной не миновать.
– Кучеряво живут у нас менты! – присвистнул Доронин, окидывая взглядом высокий каменный забор и трехэтажный дом, возвышающийся за ним. – А еще говорят, что вам мало платят. Или это все куплено на нетрудовые доходы, заработанные непосильным трудом?
– Ха! Так и у тебя машинка ничего так. – Похлопал по бежевому кожаному сиденью Виктор, выбравшись из авто вслед за Дорониным.
– Кредитная, – усмехнулся Доронин. – Так что жду в гости судебных приставов за просроченные выплаты по кредиту.
– Блин! А я вот собирался, да так и не собрался тачку взять. А теперь вон, сгонять в город и любая твоя. Дом же ж этот – честно отжатое у мертвяков. Мы, как переехали в гарнизон, зачищали этот поселок, ну и выбрали пару домов для жития. Так что губозакаточная машинка тебе в помощь, а то раскатал так, что споткнешься.
– Да? Глядишь, так и в моей квартире кто-то хозяйничает. – Изменился в лице Доронин. – Может, действительно, глянешь, что там и как по своим базам? Возвращаться-то я не буду, а вот вещички зимние забрал бы.
– Это если они еще на месте! У нас тут быстро с неподходящими вещами – на базар все то, что не подошло. – Крикнул вослед Никитин и взбежал по невысоким ступенькам, ведущим в большой
Пока Доронин угощался чаем, удовлетворяя любопытство сердобольной Зинаиды Максимовны, все расспрашивающей его о сыне, Никитин быстро переоделся в привычные джинсы и футболку – как не пытались его коллеги переодеть его в камуфляж, так ничего и не получилось. Черные джинсы, зеленая пятнисто-камуфляжная футболка, по холодной погоде кожаная куртка из грубой кожи, которую не каждый мертвяк прокусит – Виктор не изменял себе.
Переоделся он быстро, по-военному, и во дворе едва не споткнулся о летящего на всех парах толстого кота со встопорщенным хвостом, за которым со звонким хохотом неслось нечто чумазое в кислотно-розовом платье и с подскакивающими в такт шагов косичками. Кот, не смотря на все приложенные к эвакуации своей драгоценной туши усилия, был пойман и едва не придушен в крепких детских объятиях.
И только жалостное утробное «ма-ао» и опасение, что сейчас коту все надоест, и он попросту расцарапает девчонку в кровь, заставили Виктора остановиться и аккуратно забрать животину у тут же разошедшейся плачем Каринки.
– Дя-а-а-адя, отда-а-ай ки-и-исю, – обиженно затянула девчонка на одной высокой ноте, да так, что а зубы свело от боли. – Я хочу-у-у-у кисю погла-а-адить!
– Кисе пора спать, кися устала, – объяснение получилось так себе.
– Ма-а-ао! – то ли подтвердил мысль кот, повисший в руке Виктора, то ли напомнил, что его как бы пора отпустить, а потому начал извиваться всем телом. Капитан отпустил кота и даже подтолкнул легонько того ногой в сторону ближайшей открытой двери, дав шанс хвостатому избежать лишнего внимания со стороны ребенка.
– Кися не устала! Не устала! – аж затопала от возмущения девчонка, порываясь броситься догонять ретировавшегося усача.
– Так, ребенок, прекратить истерику! – попытка Виктора остановить плач командными методами не увенчалась успехом, опыта общения с детьми у него было не то чтобы много. Несовершеннолетние преступники были абсолютно не в счет.
– Виктор Иванович, с детьми такая тактика не действует, – подошла Зинаида Максимовна. – Это не солдаты.
– Да, Макаренко из тебя хреновый! – рассмеялся Доронин, выйдя из-за стола с чашкой горячего чая, который в такую жару был очень кстати.
Виктор и сам любил чаек горячий, не смотря на августовскую жару. Казалось бы летним зноем утолять жажду и остывать было бы лучше холодной водой, но каждый южанин знает, что для освежения лучше всего пить теплые или горячие напитки.
Вот и Доронин, подув в очередной раз, вновь отхлебнул из чашки.
– Ну…. – развел руками Виктор. – Я попытался.
– И зачем вообще было забирать ребенка из интерната, если бросаешь его постоянно? – громко фыркнула проходившая к соединяющей два соседних двора железной кованной калитке Евдокия Антоновна, возвратившаяся со смены на местной хлебопекарне.