Рассвет с Рыцарем-Волком
Шрифт:
— Ты портишь мне все веселье.
— Прошу прощения. — Я слышу приближающееся шумное собрание голосов. Главный среди них — Конри. — Ты сделаешь это?
— Моя сила воздействия на мир хоть и велика, но ограничена, — предостерегает она. Бабушка предупреждала меня об этом, когда речь шла о духах, особенно великих. Духам не суждено принимать телесные формы и влиять на мир. Это истощает их силы — примерно так же, как Фолост и Мэри изнемогали от необходимости существовать в Мире Природы. У разных духов разные силы и ограничения. — Ты уверена, что хочешь истощить мои силы здесь и сейчас?
— Да. — Неприятно это говорить, но если я не выберусь из этого затруднительного положения, сила Брундил не будет иметь никакого значения.
— Тогда очень хорошо. — Она наклоняется вперед, ее невидящие глаза смотрят в мои. Кажется, она может видеть меня насквозь и судить меня. — Я сделаю это. Но тебе лучше сдержать свое слово и спасти Аврору. Или я сделаю так, что, когда ты умрешь, к твоему трупу не прикоснутся даже личинки. Ты будешь лежать холодной, мертвой, но неумирающей, никогда не вернешься в землю, откуда пришла. Твоя плоть будет гнить, но почва не впитает ее питательных веществ. Я наложу на твое тело проклятие, столь великое, что оно запятнает саму твою душу.
Я вздрагиваю. Она отстраняется с выражением одобрения. Видно, ее слова возымели желаемый эффект.
— Хорошо, значит, мы договорились. Я буду ждать твоего зова, маленькая ведьма. — Брундил просачивается обратно под землю. Оставив меня в холодной темноте.
Но у меня мало времени, чтобы осмыслить угрозу. Голоса уже почти у палатки, достаточно близко, чтобы я могла различить отдельных собеседников. Среди них Конри. Я упираюсь всеми пальцами в землю и сгибаюсь. К счастью, мои волосы все еще растрепаны после того, как Эвандер дергал и обнимал меня. Это поможет доказать мои претензии.
Откидная часть палатки едва не разрывается на две части, когда ее распахивают. Я чувствую Конри. Его обаяние обрушивается на меня, как волна, разбивающаяся о берег. Но я — несокрушимая скала. Стойкая и непоколебимая. Магия клубится вокруг меня, но не просачивается внутрь. Ощущение Эвандера внутри меня, его рта на моем, сладости его кожи намного лучше, чем любые фантазии, которые я когда-либо могла придумать, и это отбивает чары.
Но я не поднимаю глаз, как бы соблазнительно это ни было. Я остаюсь сгорбленной, слегка покачиваясь. Я бормочу про себя старые песнопения, которым меня научила бабушка. Она сказала, что слова защиты — это имена древних духов для тех, кто давно ушел. Надеюсь, Конри их не узнает.
— Что это значит? — рявкает Конри.
— Она сказала, что ей нужно время и пространство, — отвечает Эвандер, не дрогнув даже под влиянием ощутимой ярости Конри.
— Времени и пространства в моей палатке недостаточно? Я требую объяснений. Немедленно!
Я откидываюсь в сторону, позволяя своему телу обмякнуть. Конри двигается, но недостаточно быстро. Мои зубы стучат друг о друга от удара, но я не подаю виду, как мне больно, когда он отрывает меня от земли. Вместо этого я бормочу непонятные слова, заставляя себя дрожать, трепеща веками.
— Что с ней? Моя королева? Моя королева! — У него хватает смелости говорить, что он обеспокоен. Как будто он не замышляет мою гибель
— К… Конри? — Я наконец открываю глаза, словно приходя в себя после долгого сна. — Мой король? Что… Где… — Я демонстративно оглядываю палатку. Расширяю глаза, как будто меня осеняет ясность. — О… — Я начинаю смеяться, как будто от облегчения у меня сводит мышцы. — Это сработало.
— Сработало? Что сработало? — Конри крепче прижимает меня к себе. Он слегка наклоняется ко мне и понижает голос. — Ты начинаешь делать из меня дурака, Фаэлин. И никакая любовь к тебе не сможет избавить тебя от последствий этого.
Слова резкие, лишенные всякой заботы или сострадания. Это трещина в его защите, и я с облегчением наконец-то вижу это. Не то чтобы остальные могли или хотели. Конри этого не допустит.
Легко улыбаться его угрозам. Выставить его дураком — вот чего я хотела. Как легко это получилось. Но я стараюсь скрыть насмешку, сохраняя безмятежное и радостное выражение лица — как будто нам не о чем беспокоиться, хотя внутри у меня все клокочет.
Надеюсь, это сработает…
— Я подумал о том, что ты рассказал мне об этих землях, и у меня есть для тебя подарок. Для всех вас. — Я наконец обращаю внимание на створку палатки, где собрались остальные, заглядывая внутрь. Эвандеру удается сохранять спокойствие. Но я вижу беспокойство в его глазах. Скептицизм. — Пойдем в центр лагеря.
Конри соглашается, хотя и неохотно. Я все жду того момента, когда он почувствует запах Эвандера, все еще горячий на моей плоти. Но мое заклинание, похоже, сработало. Когда Конри встает и поворачивается лицом к остальным собравшимся, на его лице сияет улыбка. Он помогает мне выйти из палатки Эвандера. Я притворяюсь слабой, как будто приложила огромные усилия и едва могу стоять без поддержки. Однако мои шатающиеся колени — не совсем притворство…
Мы добираемся до центра лагеря, где костер уже начал потихоньку разгораться. Подумать только… несколько часов назад я танцевала вокруг этого костра с Конри. Я думала, что, возможно, мы вместе сможем двигаться вперед. Я почти поддалась сладостным словам, которые он шептал мне, — что есть способ сделать все правильно не только для меня, но и для Авроры, духов и даже для моего дома.
Однажды я чуть не стала его жертвой. Я не позволю этому случиться снова. Я заставлю его пожалеть о том, что он хотел использовать и выбросить меня.
— Я с нетерпением жду этого сюрприза, будущая жена, — говорит Конри достаточно громко, чтобы все слышали, а затем, уже для меня: — Ради твоего же блага, я надеюсь, что это будет что-то необыкновенное.
Он отпускает меня и отходит. Вся стая собралась, несомненно, встревоженная воем Конри. А теперь их удерживает на месте любопытство. Все они смотрят на меня, некоторые искренне заинтересованы, а от других исходит чувство удовлетворения, словно они ждут момента, когда я потерплю неудачу и все рухнет. Интересно, что, по их мнению, сделает со мной Конри, если я и дальше буду его разочаровывать? Судя по голодным взглядам и злобным, довольным ухмылкам, ничего хорошего, и они будут с удовольствием наблюдать за этим.