Рассветная бухта
Шрифт:
— По крайней мере, не сейчас. И это хорошо: если мы чего-нибудь от него добьемся, будет жаль, если потом он свалит все на наркоту. Что еще?
— Одиночка. Ночной образ жизни.
— Точно. Все говорит о том, что ему удобнее держаться от людей подальше, чем вступать в контакт, — он кайфует, если может наблюдать. И вломился он в дом, пока Спейнов не было, а не когда они спали. Так что нужно на него поднажать, навалиться обоим сразу. И раз он «сова», то сделать это стоит ближе к утру, когда он ослабеет. Еще что-нибудь?
— Обручального кольца нет. Скорее всего живет один — никто не заметит, что
— Для нас это и плюс и минус. Нет соседа, который подтвердит, что в четверг утром наш парень встал в шесть утра и четыре часа подряд гонял стиральную машину, но, с другой стороны, ему ни от кого не нужно скрываться. Когда найдем его конуру, там, вполне возможно, отыщется для нас подарочек — одежда с пятнами крови или та авторучка из свадебного путешествия. Или трофей, который он прихватил вчера ночью.
Парень шевельнулся, потрогал себя за лицо, неуклюже провел пальцами по губам, которые набухли и потрескались, словно он уже много часов провел без воды.
— Вряд ли он сидит в конторе с девяти до пяти, — сказал Ричи. — Скорее безработный или предприниматель, возможно, работает посменно или неполный день — то есть, если нужно, он может всю ночь провести в том логове, не боясь, что уволят. Судя по одежде, он из среднего класса.
— Пожалуй, соглашусь. И в системе его нет — отпечатков в базе не оказалось. Возможно, у него даже нет ни одного знакомого, который сидел. Так что сейчас он сбит с толку и напуган. Это прекрасно, но страх мы прибережем на потом. В данный момент нам нужно, чтобы он был расслаблен; посмотрим, чего мы сумеем добиться от него в этом состоянии, а уж после напугаем так, что он в штаны наложит. Хорошо еще то, что он от нас не смоется. Парень из среднего класса, возможно, уважает власть, не знает, как работает система… Нет, он останется, пока мы его не выкинем.
— Да. Наверное. — Ричи принялся рисовать абстрактные узоры на запотевшем от его дыхания стекле. — И это все, что я могу про него сказать. Знаете что? Парень настолько организован, чтобы устроить это гнездышко, но не настолько — чтобы его разобрать. Ему хватило ума на то, чтобы пробраться в дом, но не на то, чтобы бросить оружие на месте преступления. У него достаточно выдержки, чтобы выжидать в течение нескольких месяцев, но в логово он возвращается всего через два дня после убийства, а ведь он должен был знать, что мы будем следить за укрытием. Что-то я его не понимаю.
Более того, для убийцы он казался слишком слабым и хрупким. Однако на этот счет я не заблуждался: самые жестокие преступники, которых я ловил, после убийства выглядели не опаснее котят — уставшие, довольные.
— У него — как и у всех остальных — выдержки не больше, чем у бабуина, — возразил я. — Все мы мечтаем кого-нибудь убить — только не говори, что у тебя таких мыслей не возникает, — однако эти парни отличаются от нас тем, что себя не останавливают. Копни поглубже, и обнаружишь зверя, который вопит, кидается дерьмом и готов вцепиться тебе в глотку. Вот с кем мы имеем дело. Помни об этом.
Ричи мои слова, похоже, не убедили.
— Думаешь, я к ним несправедлив? — спросил я. — По-твоему, общество обошлось с ними сурово и я должен их пожалеть?
— Не совсем… Если он себя не контролирует, то как
— Он не сдерживался. Просто мы что-то упускаем.
— Вы о чем?
— Ты сам сказал: несколько месяцев парень просто наблюдал за Спейнами — ну, может, иногда пробирался в дом, если их не было. Это не доказательство его удивительной выдержки — он делал то, что приносит ему кайф. И вдруг он выбегаетиз своей зоны комфорта — бинокль побоку, прямой контакт. Такое не могло произойти на ровном месте: нет, неделю назад или чуть раньше случилось что-то важное. И нам нужно выяснить — что именно.
Наш парень потер кулаками глаза, уставился на руки так, словно на них кровь или слезы.
— Я тебе вот еще что скажу: он очень привязан к Спейнам.
Ричи перестал рисовать:
— Думаете? А мне казалось, что тут ничего личного. Он так держал дистанцию…
— Нет. Он не профессионал, иначе уже был бы дома — сразу бы врубился, что не арестован, и даже в машину садиться бы не стал. Кроме того, он не психопат, для него Спейны не случайные объекты, которые внезапно оказались забавными. Тихое убийство детей, рукопашная со взрослыми, изуродованное лицо Дженни… Он испытывает к ним какие-то чувства. Ему кажется, что он был близок к ним. Скорее всего Дженни просто улыбнулась ему однажды, стоя в очереди в кассу, однако в его сознании они связаны.
Ричи снова дохнул на стекло и вернулся к своим узорам — на этот раз он рисовал медленнее.
— Вы говорите так, словно он точно наш. Да?
— Для уверенных заявлений пока слишком рано, — ответил я. Когда парень сидел со мной рядом, в ушах у меня звенело так, что я испугался, как бы не слететь с трассы. От него исходил аромат зла, сильный и резкий, словно запах керосина — будто малый пропитан им насквозь. Однако Ричи об этом не расскажешь. — Но если хочешь знать мое личное мнение, тогда да. О да, черт побери. Он — наш парень.
Парень поднял голову, словно услышав меня, — глаза у него были такие красные, что больно смотреть. Его взгляд пробежал по комнате и остановился на стекле. Возможно, он видел полицейские сериалы и знал, что это такое; возможно, та штука, которая вибрировала в моей голове по дороге сюда, действовала и на него; может, сейчас она, словно нетопырь, верещала у него в затылке, предупреждая о моем присутствии. Глаза парня впервые сфокусировались — он посмотрел прямо на меня, сделал глубокий вздох и сжал зубы, готовый ко всему.
Мне так хотелось зайти в комнату, что зудели кончики пальцев.
— Пусть подумает еще минут пятнадцать, — сказал я. — Потом войдешь ты.
— Я один?
— Ты ближе к нему по возрасту, он не так тебя испугается. — Кроме того, я полагался еще и на классовое неравенство: мальчик из среднего класса легко мог списать Ричи со счетов, приняв за тупого бычару из рабочего района. Ребята из отдела были бы в шоке, если б узнали, что я позволяю новичку вести допрос, однако Ричи не обычный новичок, и, кроме того, мне показалось, что для этой работы нужны двое. — Просто подготовь его, и все. Если сможешь, узнай имя. Принеси ему чашку чаю. Дела даже близко не касайся и, ради всего святого, не дай ему шанса попросить адвоката. У тебя минуты две, потом я зайду сам. Договорились?