Рассветная бухта
Шрифт:
Когда заря окрасила мир в унылый серый цвет, Джеральдина нашла Дину, которая, словно кролик, зарылась головой вперед в заросли песчаного тростника. Ее руки по локоть ушли в песок. Джери отгибала длинные стебли, один за другим, и отбрасывала пригоршни песка, одну за другой, словно освобождая хрупкий предмет, который может в любую секунду расколоться. Наконец Дина снова села на песке, дрожа от холода. Ее взгляд сфокусировался на Джеральдине.
— Джери, — сказала она. — Мне снились плохие сны.
Потом она увидела, где находится, и завопила.
Отец отказывался уходить с берега, и в конце концов я завернул Дину в свою майку, тяжелую от холодной воды, так что
Дина была холодная как рыба и вся покрыта песком. Мы стащили с нее ночную рубашку и завернули во все, что смогли найти из теплых вещей. Кардиганы все еще пахли мамой — возможно, поэтому Дина взвизгнула как щенок, которого пнули, или потому, что наши неуклюжие руки причинили ей боль. Джеральдина разделась догола, словно меня там и не было, залезла с Диной в кровать и накрыла их обеих с головой одеялом. Я пошел за помощью.
Обитатели других фургонов уже начали просыпаться. Женщина в летнем платье наполняла чайник из крана; вокруг нее плясала пара малышей, обливая друг друга водой и захлебываясь хохотом. Мой отец бессильно упал на песок и смотрел на солнце, которое вставало над морем.
Мы с Джери были с головы до ног покрыты порезами и царапинами. Самые серьезные из них обработали врачи «Скорой» — один медик присвистнул, увидев мои ноги, и почему он так сделал, я понял значительно позже. Дину увезли в больницу, однако после обследования выяснилось, что она не пострадала, если не считать небольшого переохлаждения. Врачи разрешили нам с Джери забрать ее домой и ухаживать за ней до тех пор, пока они не отпустят отца, — хотели убедиться в том, что он «не выкинет какую-нибудь глупость». Мы сказали им, что нам помогут тетушки, имена которых выдумали на ходу.
Две недели спустя какие-то корнуоллские рыбаки выловили мамино платье. Его опознал я: отец не вставал с постели, и я не мог допустить, чтобы платье видела Джери. Это было лучшее мамино летнее платье из кремового шелка с зелеными цветами — она долго на него копила. Когда мы отдыхали в Брокен-Харборе, мама надевала его к мессе, а затем к воскресному обеду в «Линче». В нем она была похожа на балерину, на смеющуюся и приподнявшуюся на цыпочках девочку со старой открытки. Когда я увидел его на столе в полицейском участке, оно было покрыто зелеными и коричневыми полосами — их оставили безымянные существа, которые вплетались в него, трогали, ласкали его, помогали ему в пути. Я бы и не узнал его, если бы мы с Джери не заметили, что оно исчезло.
Вот что услышала по радио Дина в тот день, когда я получил это дело: «Смерть, Брокен-Харбор, тело найдено, на месте происшествия работает криминалист». То, что это практически невозможно, ей бы и в голову не пришло: законы логики и вероятности, все эти аккуратные линии разметки и катафоты, которые позволяют нам не слететь с трассы в плохую погоду, для Дины ничего не значат. Ее разум попал в аварию, превратился в треск костра и бессмысленное бормотание, и она пришла ко мне.
Она так и не рассказала нам про события той ночи. Мы с Джери тысячу раз пытались застать ее врасплох — спрашивали, когда она начинала засыпать перед телевизором или погружалась в мечты, глядя в окно машины. Однако она отвечала только одно: «Мне приснились плохие сны», — и взгляд ее голубых глаз уходил в никуда.
Когда ей исполнилось тринадцать или четырнадцать, мы стали понимать — постепенно и практически не удивляясь, — что с ней что-то не так. Были ночи, когда она до зари сидела на моей кровати или на кровати
«Нет никакой причины».У меня снова закружилась голова; я представил себе взлетающие воздушные шары, взрывающиеся в разреженном воздухе под давлением собственной невесомости.
Время от времени в коридоре раздавались шаги, однако у моей двери никто не остановился. Дважды звонила Джери, но я не ответил. Наконец я встал, взял рулон бумажных полотенец и, как мог, вытер вино с ковра, а затем посыпал пятно солью. Остатки вина я вылил в раковину, бросил бутылку в мусорное ведро и вымыл бокалы. Затем нашел клейкую ленту и маникюрные ножницы и, усевшись на полу в гостиной, стал вклеивать страницы обратно в книги, пока гора испорченных книг не превратилась в аккуратную стопку отреставрированных, которые можно поставить обратно на полки — в алфавитном порядке.
15
Я лег на диване, чтобы услышать самый легкий скрежет ключа в замке. В ту ночь я нашел Дину четыре или пять раз: она спала, свернувшись клубочком, на пороге отцовского дома; визжала и хохотала на вечеринке, пока вокруг под звуки безумных барабанов танцевали босоногие люди; широко раскрыв глаза и рот, с развевающимися волосами, лежала под тусклой пленкой воды в ванне. Каждый раз я просыпался уже на полпути к двери.
Мы и раньше ссорились, когда у Дины бывали плохие дни, пусть и не так, как сейчас: время от времени какая-то, казалось бы, невинная фраза заставляла ее в ярости броситься к выходу. По дороге Дина в меня чем-нибудь швыряла. Я всегда бежал за ней и ловил через несколько секунд — обычно она поджидала меня на улице. Но даже в тех редких случаях, когда она от меня ускользала или сопротивлялась так яростно и шумно, что я сдавался (опасаясь, что кто-нибудь вызовет полицию и она окажется в психушке), я следил за ней, искал, звонил и посылал эсэмэски — до тех пор пока мне не удавалось найти ее и отправить к себе домой или к Джери. В глубине души она хотела только этого — чтобы ее нашли и отвели домой.
Я встал рано, принял душ, побрился, позавтракал и выпил огромное количество кофе. Дине я не звонил. Четыре раза я начинал набирать эсэмэску, но каждый раз удалял. По дороге на работу я не заехал к ней домой, я не вытягивал шею, разглядывая каждую худую брюнетку: если я нужен Дине, она знает, где меня искать. От такой смелости у меня перехватило дыхание, и мне даже показалось, что у меня дрожат руки, но, опустив взгляд, я увидел, что они крепко держат руль.
Ричи уже сидел за своим столом, прижав к уху трубку. Из нее доносилась веселая музыка — настолько громкая, что даже я ее слышал.
— Компании, занимающиеся дератизацией, — сказал он, кивая на распечатку перед собой. — Звонил по всем номерам, которые Пэт получил на форуме, — без толку. А вот тут все дератизаторы Ленстера; посмотрим, может, что и всплывет.
Я сел и взял свой телефон.
— Если ничего не найдешь, это не значит, что искать нечего: сейчас многие работают без договора. Если человек не сообщил о контракте в налоговую, думаешь, он расскажет об этом нам?
Ричи начал что-то отвечать, но тут музыка стихла, и он развернулся к своему столу.