Рассветный меч
Шрифт:
— Лучше, конечно, никто, мой господин, — прошептал желтоглазый.
Кутсен Йонг обратился к коленопреклоненному гонцу:
— Слушай меня, посланник, ты поведешь моего советника и его личную охрану в эту деревню… Как ее… — Он щелкнул пальцами.
— Инге, мой господин, — подсказал курьер, не поднимая склоненной головы.— Деревенские жители называют ее Инге.
Глаза Идрала широко раскрылись от удивления, но он не проронил ни слова.
— Да, Инге, — сказал Кутсен Йонг. — Ты ведь, кажется, слышал об этой деревне, Идрал?
Идрал улыбнулся:
— Да, господин мой. Я проходил мимо нее однажды, а может, дважды, но было это в давно прошедшие времена.
По
Увидев поспешно вошедшую гостью, Инарион поднялся ей навстречу и, учтиво поклонившись, сказал:
— Не часто дильваны оказывают нам честь своим визитом. Стройная, невысокого роста, не более четырех футов и шести дюймов, дара грациозно поклонилась присутствующим, и ее голубые глаза остановились на лице правителя лаэнов.
— Алор Инарион, старейшина северных областей Релля?
— К вашим услугам, а вы, позвольте?..
— Дара Вейл из Дарда Эриниан, я здесь для того, чтобы призвать тебя.
— В Дарда Эриниан?
— Нет, мой алор. В Валон. Вместе со всеми силами, имеющимися в твоем распоряжении.
В ночной тьме на вересковой пустоши в далеком Гроне, перед Железной Башней у двери, ведущей в усыпальницу, стояли три варорца. Сооружение из черного камня, наверняка возведенное гномами, словно наваливалось своей тяжестью на стоящих подле него. Варорцы зажгли принесенный с собой фонарь и в его свете смогли рассмотреть три имени, вырезанных на камне; под одним именем виднелась добавленная, по всей видимости впоследствии, фраза: ДАННЕР БРАМБЕЛТОРН, КОРОЛЬ РИЛЬСКОЙ ГОРЫ. На двух варорцах были надеты доспехи — на баккане посеребренные, на дамне позолоченные. Третий баккан был одет в обычную кожаную одежду.
Общими усилиями троица смогла приоткрыть тяжелую дверь настолько, чтобы проникнуть внутрь, однако они не сразу решились сделать шаг в темноту за дверью, переминаясь и поглядывая друг на друга своими сверкающими, как драгоценные камни, глазами.
— Не нравится мне это разграбление могил, — сказал варорец в посеребренных доспехах.
— Однако сделать это необходимо, — ответила дамна в позолоченных доспехах. — Я предполагаю, Аурион Красноокий тоже вызывал темных. — Она содрогнулась от воспоминаний. — И я думаю, что никто из нас не пренебрег им, как и шансом еще одного посещения. К тому же времени у нас мало, а путь до Валона долгий, и нас будут ждать.
Стиснув зубы и сжав в правой руке кинжал, баккан, одетый в кожу, поднял повыше фонарь, который держал в левой руке, и вошел в черноту, лежащую за дверью, его спутники последовали за ним.
Посыльный прибыл с донесением в Каэр Пендвир: кистанские пираты уплыли на своих кораблях в южные порты Авагонского моря, и там же собирались армии Гиреи, Кхема, Шаббы, Тиры и Сарейна.
Эбонскайт наблюдал за полетами фаэлей. Вот сейчас один полетел на восток от Золотой Орды; другой, изредка взмахивая крыльями, взял путь в сторону маленькой деревушки на севере, видимо продолжая вести наблюдение за желтоглазым. Временами, на протяжении нескольких последних недель, другие фаэли
В деревне Инге, лежащей у южных предгорий Гримволла, почти на стыке границ Хала и Аралана, на главной площади, в центре только что воздвигнутого храма стоял желтоглазый человек. При бледном свете фонаря в его окровавленной руке был отчетливо виден длинный тонкий нож; засученные до локтей рукава делали желтоглазого еще более устрашающим. Перед ним на алтаре лежало что–то влажное, ярко–малинового цвета. С алтаря струились обильные потоки, стекающие в круглые лужицы. В окружении одетых в чешуйчатые кольчуги воинов, руки которых сжимали тяжелые кривые сабли, стояли согнанные сюда деревенские жители: некоторые плакали, отведя глаза в сторону; другие что–то бормотали про себя, потеряв от страха рассудок и глядя с ужасом на то, что было когда–то их старостой, не имея сил отвести взгляд от останков несчастного и остановить взгляд на чем–либо другом; были и такие, кто не смог сдержать рвотные позывы, и теперь, стоя на коленях, глотали заполнявшую рты желчь. А то, что лежало на алтаре, было еще недавно человеком, человеком, которого пытали, сдирая заживо кожу, а под конец вспороли ему грудную клетку и живот. И сейчас по изувеченному телу прошла последняя судорога, с которой ушла и жизнь. Жители, смотревшие на это, не могли сдержать рыдания.
Перед алтарем в луже крови, перемешанной с желчью, фекальными массами и мочой, лежало обезображенное тело девушки.
И хотя с обеих сторон в помещении были открыты двери, сквозняк не мог справиться с тошнотворным резким запахом, который, казалось, пропитал все внутри.
Забрызганный кровью человек с блестящими желтыми глазами, задыхаясь от переполнявшей его радости, смотрел вниз на дело рук своих.
Дрожа в экстазе, желтоглазый поднял вверх лицо, развел в стороны свои искусные в душегубстве руки и голосом, похожим на шипение гадюки, обратился на общем языке к жителям деревни:
— Кровью этих приверженцев лживого Адона этой самой радостной декабрьской ночью я освящаю этот храм во имя Джиду Шангди, бога, которому все вы отныне обязаны служить.
Желтоглазый подал знак одному из воинов, который возгласил:
— Всем приветствовать Джиду Шангди, потому что он и есть Ревнивый бог!
В мертвенной тишине несколько человек с трудом смогли выдавить из себя: «Дж–джиду Ш–шангди»… После чего голоса их отказались им повиноваться.
— Да, видимо, вам хочется совершить еще… жертвоприношение, — сказал, улыбаясь, желтоглазый, обнажив длинные заостренные зубы, какие можно видеть у рюкков или демонов, и показывая рукой на кровоточащие останки на алтаре.
И снова воин возгласил:
— Всем приветствовать Джиду Шангди, потому что он есть Ревнивый бог!
И, охваченные ужасом, деревенские жители нестройно пронзительными голосами подхватили:
— Джиду Шангди, он есть Ревнивый бог!
Дрожащие от ужаса голоса смолкли, и в наступившей тишине слышались лишь сдавленные рыдания.
Сделав разрешающий жест, желтоглазый подал знак покинуть новоосвященный храм, и, так же как сгоняли их сюда, воины и сейчас начали охаживать новых прихожан длинными гибкими прутами по спинам и головам, выгоняя их на снег под сверкающие на небе звезды, низко висящую на востоке серебряную луну, не проливающую на несчастных даже малой частицы тепла.