Рассыпала снег ночь
Шрифт:
— Что и требовалось доказать, — Макс стряхнул пепел с сигареты. — Купить можно любую.
— Не любую, — я скрестила руки на груди. Раздражение кипело во мне со страшной силой.
— А, ну да, конечно, тебя нельзя, — с архиважным видом он кивнул.
— Это даже не вопрос, — фыркнула я.
— Да вот тебе банальный пример. Я хотел, чтобы ты пошла со мной. И ты пошла. И обошлось мне это… Сколько тут чашка эспрессо стоит?.. — он самодовольно улыбнулся.
— Это еще ничего не доказывает, — парировала я, — ты
Максим несколько секунд с молчаливой улыбкой на меня смотрел.
— Такие, как ты, самые дорогие, — он затушил в пепельнице выкуренную до половины сигарету. — Просто потому, что ты веришь во всякий бред, который подобные тебе навыдумывали. С тобой не прокатят рестораны и курорты. Но факт остается фактом, я могу тебя купить и куплю. Это лишь вопрос времени и денег, — он расслабленно прикрыл глаза, с губ не сходила улыбка. — Думаю, это будет интересно.
Глава вторая
— Лерка, ну ты прикинь, эти сволочи опять украли кастрюлю с борщом! — разорялась Ирка, залетая в комнату и грозно потрясая кухонным полотенцем. — Поймаю уродов, точно убью!
Зуб даю, она уже попыталась ломиться к соседям в поисках пропажи.
— Ну нравится кому-то твой борщ, что уж тут поделаешь, — я пожала плечами, не отрывая взгляд от телефона. — В следующий раз слабительного туда насыпь, чтобы навсегда охоту отбить.
— Яду я туда насыплю, крысиного, — она плюхнулась на стул и, скомкав несчастное полотенце, распсиховавшись, швырнула в стену. — И чего мы теперь есть будем?
— Кажется, где-то была гречка, — не слишком уверенно пробормотала я.
Вообще готовкой у нас занималась Ира, просто потому, что она это дело любила, да и получалось у нее лучше, чем у меня. Мою же персону она считала в хозяйстве совершенно бесполезной, вменив в обязанности только то, что, по ее мнению, я уж точно не могла испортить.
— Нету гречки, так что будь человеком, дуй давай в магазин, если смерти моей не хочешь.
Я без особого энтузиазма покосилась в окно. Не то, чтобы я хотела Иркиной смерти, но вылезать из относительно теплого помещения в воющую метель и чапать в осенних ботинках по сугробам тоже не слишком вдохновляло.
— А вообще на ночь есть вредно, — я невинно улыбнулась.
— А умереть от голода еще вреднее, — парировала Ира и горестно вздохнула. — Эх-х, и почему жизнь так несправедлива? Кстати, почему ты не сказала, что мне красный цвет не идет?
Я не знаю, путем каких ассоциаций у нее продвигался мысленный процесс, но порой своей сменой тем она вгоняла меня в ступор.
— С чего ты взяла, что не идет? — поинтересовалась я, закончив печатать Сергею отчет-эпопею про мой поход в кофейню и отложив мобильник.
— Ну как же, — Ира снова горестно вздохнула, — мы же когда в октябре ездили к Никитосу
— И что? — не поняла я.
— Как это что? — она всплеснула руками. — Значит, я плохо выглядела, раз Толмачев обратил внимание на тебя, а не на меня.
Вот не знаю, за что я больше всего Иру люблю: за ее скромность или за деликатность?
— Нашла, из-за чего переживать, — я не оценила необъятной глубины ее вселенского горя.
— И вообще, Лерка, ты — баран, — обрадовала меня Ира. — Давай, что ли, чаю в честь этого попьем.
— В честь чего? В честь того, что я — баран?
— В честь того, что спонсора себе подцепила, — в очередной раз вздохнув, она достала с полки две разнокалиберные кружки, — мало того, что богатого, так еще и симпатичного. Хотя, ты знаешь, мне кажется, что выплеснуть на него кофе за пятьсот рублей было не самой лучшей идеей.
— Согласна, но никаких других предметов, способных нанести увечья, у меня в тот момент под рукой не оказалось, — я невинно улыбнулась, с беспокойством покосилась на все еще молчащий мобильник. — Что-то Сережа молчит, обиделся, наверное.
Она демонстративно закатила глаза.
— Слушай, не взрывай мне мозг своим виртуальным ненаглядным. Он меня бесит.
— Как он может тебя бесить, если ты его даже ни разу не видела? — обиделась я.
— Ну ты же утверждаешь, что любишь его, хотя тоже ни разу не видела. Так что моя к нему неприязнь имеет точно такое же право на существование, — Ира закончила чайные манипуляции с кружками, с надеждой заглянула в хлебницу и вздохнула. — Даже печенья завалявшегося нету… Вот раз у тебя с твоим Сережей такая великая любовь, то взял и бы прислал тебе денег на конфеты.
— Ты что, откуда у него деньги, — я подошла к столу и села на хлипкий стул, — он же — такой же студент, в общаге живет.
— Ну и зачем он тебе такой нищий нужен?
— Блин, Ирка, дело ведь не в деньгах, — я хлебнула чаю.
— Ага, а в их отсутствии, — она хмыкнула. — И вообще, почему он тебе до сих пор встретиться не предложил?
— Не знаю, — озадачилась я. Почему-то раньше этот вопрос мне в голову не приходил.
— Да потому, что он, наверняка, страшнее поповской собаки, вот и боится, что ты сразу сбежишь.
— Внешность — это не главное, — я нахмурилась.
— Ага, деньги — не главное, внешность — не главное, — закивала Ира, — а что тогда главное? Чтобы человек, что ли, хороший был? Или что? Ты меня своей философией, Лерка, не грузи, бесполезно. Ты мне лучше скажи, как теперь перед Максимом извиняться будешь?
— Извиняться? — я чуть не поперхнулась чаем.
— Конечно. Обидела, считай, ни за что. Вдруг ты ему теперь разонравишься.
— Да с чего ты вообще взяла, что я ему понравилась? — я чуть не взвыла. — Он просто так свою ахинею нес.