Растопить ледяное сердце
Шрифт:
— Она стала совсем плоха, — грустно говорит Даниэлла, и я отвлекаюсь от кормления малыша.
— Думаешь, что скоро…
— Да. Обещает, что дождется моего совершеннолетия, а потом уйдет. Мне придется занять место верховной и взять на себя все обязанности Каллисфении.
Тяжело вздыхаю. Мы знали, что это произойдет. Ведьма была уже слишком стара, когда я только пришла к ней. Чудо, что она прожила все эти годы и успела передать Дэни весь опыт, который накопила за долгую жизнь.
— Может быть, поехать с тобой? — предлагаю дочери.
— Еще не пришло время, — качает она головой, смотря на меня изумрудно-зелеными глазами.
Только
— Что у вас тут? — в столовую входит бесшумно входит Райнхольд, одаривая нас теплым взглядом.
— Даниэлла хочет поехать во Флэмен на время каникул, — отвечаю я.
— Я думал о том, что нужно навестить старую ведьму, — кивает муж. — Вдруг опять крыша течет или еще какие-то бытовые трудности. Ей уже сложно обслуживать дом, сохраняя его состояние на должном уровне.
— Это лишние хлопоты, — тихо говорит Даниэлла. — Осталось совсем мало времени.
— Жаль, — Райнхольд хмурится, прекрасно понимая, что она имеет в виду. — За прошедшие годы я успел привязаться к ней.
Несмотря на мои опасения, муж довольно спокойно воспринял информацию о том, что нашу дочь нужно будет отдать ведьме на время обучения. Возможно, дело в том, что он сам вырос без родителей, с детства находясь на попечении сначала гувернантки, потом школы-интерната.
А я несколько дней не могла решиться ему сказать, ломала голову, подбирая слова и оправдания. Хорошо, что Райнхольд чутко уловил перемену в моем поведении и прижал к стенке. В буквальном смысле этого слова. Сладкая пытка быстро сменилась нежностью и обожанием, стоило мне признаться в беременности. А о предназначении нашей дочери и условии старой ведьмы я рассказала чуть позже, когда мы, утомленные страстью, нежились в объятиях друг друга.
Каллисфения никак себя не проявляла, правда, в день рождения Даниэллы я заметила на темном небе настоящий разноцветный звездопад. Уже потом я узнала, что именно так знаменуется приход в мир новой верховной.
Мы рассказали Дэни все за полгода до четырнадцатилетия. Хотели продлить ее детство как можно дольше, но понимали, что нужно заранее подготовить ее к тому, что может проявиться ведовская магия, и к тому, что ей придется на время покинуть родной дом, чтобы научиться обращаться со своей силой. Даниэлла сперва расстроилась и разозлилась, обвинила нас в том, что мы её не любим, раз отправляем в старый одинокий дом в отдаленном лесу к ведьме. Но постепенно, день за днем, нам с Райнхольдом удалось убедить дочь в том, что это вынужденная мера, без которой она не сможет совладать с собственной магией.
Окончательно Дэни смягчилась, когда мы приехали её первый раз навестить. Не знаю, что сказала ей Каллисфения, но Даниэлла даже не заикалась о том, чтобы мы забрали её из лесной глуши, и даже всячески успокаивала, уверяя в том, что года разлуки пройдут так стремительно, что мы даже не заметим.
— Когда ты едешь? — спрашиваю дочь, всовывая малышу в рот очередную ложку пюре.
— Сегодня вечером. Я открою портал, у меня уже получается это делать.
— Помочь тебе собрать вещи?
— Нет, я справлюсь.
Дочь выходит из столовой, так и не притронувшись к завтраку.
— Родная, — Райнхольд мягко отбирает у меня ложку. — Я покормлю Генри. Иди за ней. Мне кажется, что ты ей сейчас необходима.
Меня все еще удивляет, как из бесчувственного ледяного герцога, Райнхолд превратился в чуткого, нежного и заботливого мужа и отца. С благодарностью
— Милая, — ложусь рядом с дочерью на кровать и глажу ее по волосам. — Каллисфения прожила долгую насыщенную жизнь. Ты же сама знаешь, что она давно хочет уйти, ей уже невыносимо в нашем мире.
— Знаю, — всхлипывает Дэни. — Но она для меня стала не просто наставницей, а родной бабулей, которую я очень люблю. И еще мне… страшно. Остаться одной, без нее. Я слишком юна, чтобы быть верховной.
— Малышка, я понимаю, что тебе страшно. Но Каллисфения искренне верит в тебя. Она сказала мне, что ты — сильнейшая верховная за последние столетия. И только тебе под силу будет изменить отношение к ведьмам в нашем мире. Ты ведь уже это делаешь, Даниэлла, даже не замечая этого.
— Каким образом? — снова всхлипывает дочь.
Аккуратно вытираю слезы с ее лица и улыбаюсь.
— Живешь в городе, не скрывая, что ты ведьма, не обращаешь внимания на косые взгляды и пересуды. Нашла настоящих друзей, сама поступила в престижную международную магическую академию, сдав экзамены на высший балл. Продолжать?
— И что в этом такого? — дочь хмурится, не понимая, почему я так восхищаюсь, казалось бы, совершенно обычными вещами.
— А то, что к ведьмам относятся предвзято, поэтому сдать экзамены тебе было гораздо сложнее, чем остальным. Найти близких по духу людей в мире, где с младенчества людям внушают неприязнь и страх перед ведьмами, тоже не самое простое дело. Опять же, ты не бегаешь обнаженная по улице, обнимаясь с деревьями, не насылаешь на город ураган, если у тебя выдался неудачный день. Какие там еще домыслы про ведьм все еще живы?
— Не соблазняю молодых юношей, чтобы заманить их в лес и обесчестить? Не пытаюсь лезть со своими советами, даже если мне приходит видение о том, что поступок лучше не совершать? — уже с улыбкой на заплаканном лице вспоминает Дэни еще парочку претензий от магов к ведьмам.
— Если маги поймут, что нужно не соревноваться в силе с ведьмами, а объединяться против общей опасности, то многое поменяется. Не сразу, но шаг за шагом ты сможешь наладить хотя бы худой мир между враждующими сторонами.
— Но это не отменяет того, что уже скоро я останусь совсем одна против целого мира, — грустно говорит Даниэлла, а ее глаза вновь наполняются слезами.
— Милая, ты не одна. Я, папа, Кристер, Кэри, Генри — мы твоя семья, которая всегда будет рядом с тобой, поддержит в любом начинании. Еще тетушки, твои племянники, твои друзья. Смотри, как много любящих людей тебя окружает. Неужели ты считаешь себя одинокой?
Немного поразмыслив, Дэни склоняет голову на бок и отвечает:
— Пожалуй, нет. Я просто только сейчас подумала… Каллисфения всегда говорила мне, что я могу рассчитывать только на себя, что я должна остерегаться предательства, которое непременно произойдет, если я покажу другим свою слабость. Но, если проанализировать, это же просто потому, что ей не повезло в жизни так, как повезло мне, — быстро тараторит дочь, и теперь приходит мое время хмуриться. Что еще за мысли внушила ей эта старая ведьма? — Вы, узнав, что я ведьма, не отправили меня в приют, боясь позора. Растили в любви и заботе, а не шугались от меня всякий раз, когда моя магия непроизвольно вырывалась на волю. Даже не ругали, когда я случайно разгромила центральную гостиную, вызвав в ней смерч.