Растопить ледяное сердце

Никос Алекса

Отстраняюсь и поднимаю голову, встречаясь взглядом с серыми глазами, которые с заботой смотрят на меня.

— Я тебе обещаю, слышишь? Все будет в порядке. Постепенно память вернется к тебе, Аля. Даже не сомневайся, — проникновенно говорит Клаус, а я всхлипываю и слабо улыбаюсь.

Он так близко. Нас разделяет всего несколько сантиметров. Если сейчас немного податься вперед…

— Что здесь происходит, драуг вас побери?

Глава 8

Я

не знала, что лед умеет обжигать.

Но голос герцога, словно раскат грома в летний ясный день прозвучавший в тишине, буквально ошпаривает меня, заставляя отскочить от менталиста.

— Ничего, — подавляя дрожь в голосе, произношу я, смотря в пол. — Все в порядке.

Я даже не понимаю, чего именно испугалась, ведь, по сути, герцог мне никто, да и ничего предосудительного мы с Клаусом не совершили. Но почему у меня внутри такое чувство, будто супруг меня застал в постели с другим?

— Я, кажется, уже предупреждал тебя, граф… — угрожающе надвигается Райнхольд на менталиста. — Но ты, видимо, плохо понимаешь с первого раза.

Встаю между мужчинами, заслоняя собой Клауса.

— Райнхольд, пожалуйста, — поднимаю взгляд на герцога, встречаясь с холодными глазами. — Клаус всего лишь имел неосторожность стать свидетелем моего эмоционального взрыва. Я виновата, что не сдержалась. Извини. Можешь наказать меня.

Не хочу, чтобы единственный в этом мире, кто проявил по отношению ко мне заботу и сочувствие, пострадал.

— Наказать? — тянет герцог.

Втягиваю голову в плечи. Лучше пусть мне будет больно и страшно, тем более, похоже, что мне придется привыкать жить с этими чувствами.

— Не нужно, герцогиня, — возражает менталист и обвивает рукой мою талию, стараясь сдвинуть с пути. — Я готов ответить за свой поступок, раз сопереживание к плачущей женщине герцог считает чем-то из ряда вон выходящим.

— Не смей прикасаться, — шипит Райнхольд и дергает меня за руку на себя.

Теряя равновесие, визжа, лечу вперед, готовясь встретиться носом с полом. Но герцог подхватывает меня и ставит на ноги, вжимая спиной в собственное тело.

Я чувствую себя разменной монетой. Или курицей, которую не поделили два петуха. Не знаю, ощущали ли восторг женщины, за которых сражались на дуэлях, но мне явно не нравится быть кем-то, кто вносит раздор.

— Пожалуйста, прекрати, ты делаешь мне больно, — восклицаю я, стараясь вырвать запястье, которое Райнхольд с силой сжимает пальцами.

— Тот факт, что герцогиня Альвина — ваша нареченная, не дает вам право причинять ей боль, — дергается вперед Клаус, в попытке защитить меня.

— Я сам решу, что делать со своей будущей женой, — рычит герцог, а я смотрю умоляющим взглядом на менталиста, мысленно прося его прекратить

еще сильнее злить Райнхольда.

Повернув голову, снова вижу отголоски голубых всполохов на лице блондина, свидетельствующие о крайней степени раздражения. Еще немного, и он взорвется. Что-то мне подсказывает, что ничем хорошим это не закончится.

— Граф Мякеля, пожалуйста. Идите, — тихо говорю я, снова обращая взгляд на менталиста. — Мы разберемся, все будет в порядке. И… спасибо вам.

— Вы уверены, герцогиня? — с тревогой спрашивает мужчина.

— Да, — стараясь придать голосу твердости, отвечаю я.

Я ни в чем не уверена, мне очень страшно и хочется сбежать от разъяренного герцога. Но бежать просто некуда, а хватка на моем запястье походит на железные тиски.

— Как пожелаете, — поколебавшись, кивает Клаус. — Помните, что если вам понадобится внимательный слушатель, я всегда к вашим услугам.

— Это вряд ли, — отрезает герцог, но граф не реагирует на его слова, продолжая смотреть в мое заплаканное лицо.

— Спасибо, — снова шепчу одними губами и улыбаюсь парню.

Клаус вновь кивает и разворачивается. Провожаю взглядом удаляющуюся спину, обтянутую серой тканью сюртука.

Мы остались наедине с герцогом, и могу только надеяться, что он отпустит меня живой. Я же нужна ему зачем-то.

— Что. Ты. Себе. Позволяешь? — отрывисто спрашивает Райнхольд, опаляя горячим дыханием мое ухо. — Какого драуга обжимаешься по темным углам с посторонним мужчиной? Снова взялась за старое, Альвина?

— Не понимаю, о чем ты, — честно отвечаю я. — Клаус всего лишь понял, что мне тяжело, и пришел на помощь в трудную минуту.

Райнхольд резко разворачивает меня, схватив за плечи, и близко наклоняется, вглядываясь в мои глаза.

— Тяжело? И почему же тебе тяжело, Альвина? Я не понимаю.

— Потому что ты — чурбан бесчувственный! — восклицаю я и ударяю кулаком по широкой груди мужчины. — Тебе наплевать, что мне страшно и одиноко! Наплевать на пренебрежительное отношение ко мне от твоих женщин! Тебя совершенно не волнуют мои чувства и ощущения!

Каждую свою претензию сопровождаю ударами, с каждым вылетающим из моего рта словом, словно тяжелый груз на моей душе становится легче.

— Ты права, Альвина, — неожиданно спокойно отвечает герцог, не обращая внимания на сыплющиеся на него слова и удары. — Меня это все не волнует. Потому что я не ведаю всех чувств, о которых ты говоришь.

Замираю, сбитая с толку его словами.

— О чем ты? — переспрашиваю шепотом.

— О том, что я не способен чувствовать, а тем более не способен догадаться о чувствах других людей. Лишь могу считать их при благоприятных условиях.