Растопить ледяное сердце
Шрифт:
— Я не верю, что вы не способны чувствовать, — качает головой Аля, не сводя с моего лица изумрудных глаз. — Вы закрыли меня собой там, когда прогремел взрыв.
Ах, вот оно что. Она явно решила, что я испытываю к ней какую-то привязанность или симпатию. Придется разрушить девичьи фантазии суровой действительностью.
— Это мой долг. Я поклялся защищать тех, кто слабее.
— Даже ценой своей жизни?
— Именно так. Каждый полисмен, вступающий в должность, приносит такую клятву. Жизнь мирных граждан превыше жизни тех, кто состоит на службе в полиции.
— Лишь
— Аля… — сам не знаю, что хочу сказать, но равнодушие в ее голосе меня словно ломает изнутри, оставляя багровые следы.
Девушка не откликается, делая вид, что поглощена созерцанием ночных улиц столицы.
И правильно. Так будет лучше для неё, а я справлюсь с этим странным ощущением опустошенности, возникшем на том месте, где совсем недавно, казалось, появилось что-то теплое.
Глава 33
Алевтина
Я все-таки сошла с ума, когда позабыла о своем собственном запрете на влечение к чужестранцу. Наверное, роль сыграло нервное потрясение от встречи с призраком покойника и взрыв дома после. Иначе ничем не могу объяснить, что я, как последняя влюбленная дурочка, держала герцога Линдена за руку, боясь, что он умрет, а потом сама прижималась к нему, наслаждаясь энергетикой уверенности и спокойствия, которую он излучал, даже будучи раненым. Мне даже казалось, что пока я рядом с ним, мне больше никогда не будет страшно. Зря. Самое страшное — это сам герцог, который все с тем же спокойствием и какой-то отрешенностью легко вправил мне мозги на место, сообщив об отсутствии у себя эмоций.
Долг у него. Клятву он давал. А вовсе не пытался меня спасти, жертвуя собой. Райнхольд ясно дал понять, что поступил бы так же, будь на моем месте любой другой мирный горожанин.
А мне что теперь делать? Как очиститься от его прикосновений к моей коже, которые оставили пылающий след? Как перестать фантазировать о поцелуе с герцогом? Почему-то мне кажется, что этот поцелуй понравился бы мне сильнее, чем тот, что был с Итаном. Но вот только есть одна проблема, которая становится непреодолимым препятствием. Проклятие. Горько осознавать, что поцелуи, объятия, близость — лишь мое желание. Райнхольд же — ледяная статуя, не ведущая привязанностей и чувств. Почему именно этот недоступный мужчина вызывает во мне такую бурю противоречивых эмоций? Почему это не мог быть кто-то другой? Да мы знакомы-то всего ничего, а ощущение, словно меня к нему приворожили.
Когда экипаж притормаживает около дворца, мои негодование и горечь достигают предела и готовы обрушиться лавиной гнева на мужчину, сидящего напротив.
Открываю дверцу и буквально вываливаюсь в прохладу вечера.
— Аля, — Давид сбегает по ступеням крыльца. — Слава Гуди, с тобой все в порядке. Итан сказал, что случился взрыв почти в центре города.
Друг осматривает мое грязное от валяния на земле, порванное в нескольких местах платье, задерживает
Я и правда не пострадала, потому что Райнхольд успел подставить руку, замедлив и смягчив мое падение на землю. Даже в момент опасности этот мужчина максимально собран и спокоен. И как я сразу не заметила, что в нем нет ни капли эмоциональности?
— Я очень за тебя волновался, но так и не смог сказать Кейти о происшествии.
— И не нужно, — отрезаю я.
Подруге очень тяжело дается беременность, её мучает постоянная утренняя дурнота и слабость. Правильно, что король оберегает её от любых неприятных новостей.
— Леди Альбертина спасла нас всех. Если бы не она, вряд ли кто-то из находящихся в доме бы выжил, — раздаётся за моей спиной голос герцога, который тоже уже успел покинуть экипаж.
Давид хмурится, переводя непонимающий взгляд на Райнхольда.
— О чем вы, герцог Линден?
Вся напрягаюсь, сжимаю ладони в кулаки и еле уловимо отрицательно качаю головой.
Я не готова пока рассказывать о том, как я узнала о взрывном артефакте. Хочется сначала разобраться самой, найти объяснение. На друга в последнее время и так свалилось слишком много забот, не стоит на него вешать еще и знание о том, что я мне довелось каким-то образом пообщаться с мертвецом, который предупредил меня об опасности.
— К сожалению, сегодня был убит друг герцога Родригеса. Леди Альбертина, последовав за своим спутником, оказалась на месте преступления. Она так испугалась вида мертвого тела, что с ней чуть было не случился нервный припадок. Мы поспешили вывести её на свежий воздух и, конечно, не могли оставить её одну в таком состоянии. Только поэтому дом оказался пуст во время взрыва, — расслабляюсь, услышав скорректированную версию событий.
Значит, заметил мое движение, понял, что не хочу говорить о случившемся своей семье.
А, быть может, правда видит все именно так? Обычная женская истерика, волей случая оказавшаяся спасительной.
— Аля, я пришлю к тебе лекаря, чтобы он тебя осмотрел. Он как раз закончил с Итаном.
— Давид, не беспокойся, меня уже осмотрел лекарь, я в полном порядке. Поначалу беспокоили звон в ушах и головная боль, но я выпила снадобье, и последствия взрыва испарились, будто ты их не было, — убеждаю друга, потому что не хочу, чтобы он обо мне волновался. — Пожалуй, лекарь не помешает его светлости. Несмотря на ранение, он собирается завтра утром вернуться к расследованию. А теперь, извините, я очень устала, хотела бы подняться к себе.
— Конечно, иди, — проводит ладонью по моему плечу Давид и переключает свое внимание на герцога Линдена. — Я попрошу личного лекаря королевской семьи повторно осмотреть вас. Вероятнее всего, потребуется принять какие-то целебные отвары или порошки. Ваша бледность внушает мне опасения.
Не слышу ответ Райнхольда, потому что уже скрываюсь за дверью дворца.
Больше всего мне сейчас хочется принять ванну и упасть в кровать. Забыться бы сном, а еще лучше удалить из памяти все воспоминания о сегодняшнем вечере.