Расул Гамзатов
Шрифт:
Однако в воздухе витали другие, приводящие в замешательство вопросы, ни задавать, ни отвечать на которые писателей не просили:
— Почему никто не говорит, что Сталин, выходит, сам ошибался, когда благодарил дагестанцев за сбор денег на строительство танковой колонны «Шамиль»?
— Почему в «Кратком курсе истории СССР», одобренном самим Сталиным, о Шамиле говорилось как о вожде национально-освободительного движения, как об умелом правителе и талантливом полководце, четверть века героически боровшемся за свободу?
— Почему никто не вспоминал поэму Гамзата Цадасы, лауреата
— И, главное, не стыдно ли партийным функционерам участвовать в этой травле, ведь они уйдут, исчезнут, а Шамиль останется героем своего народа?
Но такие были времена, и писателям ничего не оставалось, как постановить, что следует: «Обсудить... Улучшить... Развернуть смелую принципиальную большевистскую критику и самокритику... Добиться охвата... Обратить внимание... Рекомендовать...»
Свой тяжкий груз Расул Гамзатов нёс сам, он никого не упрекнул, как упрекали его многие годы. И часто повторял выражение Абуталиба: «Если ты выстрелишь в прошлое из пистолета, будущее выстрелит в тебя из пушки».
Тема Шамиля стала для Гамзатова особенной, он не раз возвращался к ней в своём творчестве и много сделал для восстановления исторической справедливости. Он много написал о Шамиле, отдавая должное героизму вождя свободных горцев, его таланту государственного деятеля, его политической мудрости. В поэме «Суд идёт» поэт обвинял уже саму историю за её многоликую лживость, жестокость и бесчеловечность.
«Не знаю, простили ли меня за те старые мои стихи дагестанцы, не знаю, простила ли за них тень Шамиля, но сам себе я их никогда не прощу, — писал позже Расул Гамзатов в «Моем Дагестане». — Мой отец говорил мне: “Не трогай Шамиля. Если тронешь, до самой смерти не будет тебе покоя”. Прав оказался отец».
ИЗБРАНИЕ
27 октября 1951 года состоялось заседание правления Союза советских писателей Дагестана, на котором заведующая отделом литературы и искусства обкома ВКП(б) Ф. Хизриева предложила избрать Расула Гамзатова председателем правления. Она же сообщила об отзыве прежнего председателя Г. Залова на работу в аппарат обкома ВКП(б).
По обыкновению тех времён избрание было лишь подтверждением постановления обкома ВКП(б), принятого ещё 19 октября:
Всесоюзная Коммунистическая партия (большевиков)
Дагестанский областной комитет
Строго секретно
Протокол № 152 параграф 54 от 19 октября 1951 г.
О тов. Гамзатове Р. Г.
Утвердить тов. Гамзатова Расула Гамзатовича, члена ВКП(б) с 1944 года, председателем правления Союза советских писателей Дагестанской АССР.
Секретарь обкома ВКП(б)
А. Даниялов».
Учитывая, что назначение Расула Гамзатова было утверждено в партийных верхах, смена власти прошла без неожиданностей. Да и сами писатели связывали с молодым и энергичным председателем большие надежды. При оформлении на новую должность в его личном листке по учёту кадров было, среди прочего, указано:
«Соц. происхождение — крестьяне.
Основное занятие родителей
Основное занятие родителей после Октябрьской революции — служащие.
Основная профессия — литератор.
Участвовал ли в антипартийных группировках — не участвовал».
В документах содержатся и сведения о предыдущих местах работы Расула Гамзатова. Их часто путают или передают неверно, но эти, похоже, самые точные:
«1930— 1937 — учёба в Аранинской школе.
1937—1939 — учёба в Аварском педучилище в г. Буйнакске.
1939, ноябрь — 1940, июнь — учитель Аранинской школы.
1941, январь — 1941, июнь — заведующий литературной частью и помощник режиссёра Аварского Государственного театра.
1941, июнь — 1942, сентябрь — корреспондент, затем заведующий сельхозотделом аварской газеты “Большевик гор”.
1942, октябрь — 1945, сентябрь — уполномоченный Главлита ДАССР и редактор аварских передач Дагестанского радиокомитета.
1945, сентябрь — 1950, июль — учёба в Литературном институте при Союзе советских писателей СССР».
1 ноября председатель правления Союза писателей Расул Гамзатов приступил к работе, которая продлится целых 52 года.
СТАЛИНСКАЯ ПРЕМИЯ
Расул Гамзатов с трудом вживался в новую роль. Его одолевали сомнения, правильно ли быть председателем Союза писателей, в котором, похоже, самым молодым писателем был он сам? И не предаёт ли он поэзию, деля время между ней и служебными обязанностями? Эта дилемма не давала ему покоя, а работы становилось больше и больше. Неустроенность членов союза, амбиции графоманов, требования наград и премий, разговоры о близкой дружбе с его покойным отцом — всё требовало действий, помощи, денег, льгот. Времени на творчество катастрофически не хватало.
Поначалу ему казалось, что опыт Литературного института, московский культурный уровень, понимание того, куда движется поэтический процесс, поможет ему двинуть вперёд дагестанскую литературу. Но оказалось, что подсказать, посоветовать что-то полезное можно лишь начинающим писателям. Однако мало кто из них прислушивался к Гамзатову, их больше интересовало, как опубликоваться, желательно в Москве, если не сразу издать книгу, то, по крайней мере, напечататься в литературном журнале. О требовании Капиева насчёт зрелости без скидок на возраст они будто и не слышали. Написавшие пару неуклюжих строф уже мнили себя большими поэтами. А старшие — те и сами могли кое-чему научить своего председателя.
Кроме дел литературных или окололитературных, было много других обязанностей — совещания, собрания, заседания, митинги и отчёты. Не говоря уже о партийных указаниях, правильных вроде бы на бумаге, но до ломоты в зубах скучных и мучительных для поэта, увлечённого новыми замыслами, образами, да и радостями жизни, которые тоже требовали и времени, и сил.
Появились и недоброжелатели, умевшие плести изощрённые интриги, а слова его, произнесённые сгоряча или по присущей поэту наивности, сообщать «куда следует» с весьма опасными по тем временам толкованиями.