Ратибор. Окталогия
Шрифт:
Когда солнце уже было в зените, процессия наконец-то выдвинулась в путь. Местные жители радостно и доброжелательно проводили гостей, ибо по Орёлграду и близлежащим окрестностям уже легенды ходили, как давеча трое чужаков одолели в рукопашной схватке всю шайку разбойников Ждана Зайца. Сказать, что люди были благодарны Ратибору, Мирославу и Яромиру, — значит, не сказать ничего. Да и Верею, младшую сестру Изяслава, в народе любили за кроткий нрав и доброту, за то, что никогда не зазнавалась и не чуралась общения с простыми обывателями, несмотря на своё высокое положение в обществе.
Наконец наши путники, уже слегка утомлённые
— Ну что, братцы, а теперь ещё и сестрица, — весело поглядел на Верею Ратибор, легонько пришпоривая своего, под стать всаднику, могучего вороного коня, — заглянем по пути в деревеньку-то нашу? Уж больно ряженка у них вкусная…
— Рассказывай, как же, ряженка, ага… Медовуха ихняя тебе по нраву пришлась, так и скажи, — Мирослав весело смотрел на рыжего друга. — Целое ведро в прошлый визит выхлебал! А может, и корыто, с тебя станется!..
— Ага, а опосля, поди, на местную дивчину запал! После корыта медовухи-то, чай, кругом одни красавицы появились… — Яромир не преминул поддержать шутливый разговор.
— Но-но, говоруны! — широко улыбаясь, благодушно проворчал Ратибор. — Краше моей Марфуши нет для меня ни-ко-го! — последнее слово он произнёс медленно, по слогам. — Хоть после корыта, хоть после озера медовухи!
— Ну конечно, нет, — Мирослав подмигнул Верее, которая ехала на своей белоснежной красавице кобылке рядом с ним и с улыбкой слушала их шутливую перебранку, — попробовал бы ты посмотреть на другую! Твоя Марфа мигом бы о твой кочан все половники на кухне переломала…
— Ага, и все лавки в доме — о его хребет! — рассмеялся Яромир. — Она у него боевая, страсть! — сказал он, также обращаясь к Верее.
— Что есть, то есть, — добродушно вздохнул Ратибор. — Но я же свою Марфушу за это и полюбил! Огонь дивчина! Где я ещё такую найду?! Так что завидуйте молча, охальники! — последние слова он попытался произнести пафосно и грозно, чем вызвал уже просто неприлично громкий хохот своих приятелей. Ратибор сначала хмуро взглянул на них, но и сам после не смог сдержать улыбки, как ни пытался.
— Одни завистники кругом! — с ухмылкой на пол-лица проговорил он, взирая на Верею. Та улыбнулась в ответ, по большей части просто скромно слушая беседу своего любимого да двух его закадычных великанов-друзей.
— Ты смотри не проворонь её, — со смехом продолжил подначивать товарища Мирослав. — А то тебя всё нет да нет дома, по походам да кабакам шляешься вечно! Глядишь, так и уведут твою ненаглядную! Приедешь домой, а там уже во главе стола другой заседает всадник…
— Типун тебе на язык, дурья твоя башка, что ты мелешь такое?! — Ратибор аж побагровел и, чуть покумекав, задумчиво добавил: — Да моя Марфуша сама пришлому так накидает, что тот, если ноги унести сможет, уже счастлив будет безмерно! Был у меня случай, давненько уже, правда. На нашем базаре, ну, том самом, что недалече от главных ворот в Мирград располагается, посмел как-то один вояка подкатить к моей Марфе! Помидорками, говорит, угоститься не желаете? Так она ему такую взбучку устроила, мне его даже спасать потом пришлось от неё! Ей-богу, не вру! Опосля нашёл он меня, поставил предо мною
Оглушительно хохотали все, в том числе и Верея, которая сначала серьёзно слушала рассказ рыжеволосого исполина, но теперь тоже покатывалась со смеху.
Ратибор довольно ухмыльнулся и продолжил:
— Пришлый был дурашка несмышлёный! Нашёл к кому клинья подбивать! Моя Марфуша мало того что однолюбка, так ещё и женщина-то могучая, ого-го!
— Это да, — смеясь, молвил Яромир, — она бы ему и помидорки его, того, оборвала бы…
— Это легко! — Ратибор раскатисто загоготал вместе с друзьями. — И помидорки, и огурчик! Всё оборвала бы, под корешок! Да ещё в рот бы ему запихнула со словами: «Приятного аппетита, мил человек».
— Фи, мужчины, какая гадость! — смущённо вскрикнула Верея, сама ставшая, как спелый томат, ибо от таких разговоров покраснела до корней волос. — Уж я была уверена, что ваши помидорки с огурчиками только мы, девушки, меж собой обсуждаем!
— То есть, сестрёнка, ты хочешь сказать сейчас, что эти мужские овощи — тема чисто женская, я правильно тебя понял? — улыбаясь, уточнил Ратибор, поглаживая свою рыжую бороду.
— Ну естественно! — с показным возмущением воскликнула Верея.
— Понял тебя! — Ратибор вдруг принял серьёзный вид. — Больше о помидорках и огурчиках ни слова! Но стесняюсь спросить, однако, какие ещё овощи и фрукты входят в запретную тему? Яблоки там, груши? Морковки, например? Яйца… куриные! Куриные яйца, глупые вы отроки! И хватит ржать, аки сивые мерины! Как дети, ей-богу!
— И давно у вас в Мирграде куриные яйца стали к овощам и фруктам причислять? — невинно поинтересовалась Верея.
— С тех самых пор, как нашего рыжего приятеля его Марфуша первый раз огрела половником по лбу, не иначе! — со смехом встрял Яромир.
— Тьфу на вас, окаянные, чтоб у вас натёрло мозоль в том самом месте, на котором вы сейчас восседаете на своих кобылах! — с улыбкой бахнул Ратибор.
Очередной дружный хохот раздался над бескрайней солнечной равниной, по которой двигались наши странники, заставив попрятаться в свои норки ближайших полевых мышей.
Привал четверо путников сделали лишь под вечер, в небольшой рощице, которая попалась им по пути. Полакомились кушаньями из щедрого провианта, что выдал им с собой Изяслав, да запивали всё это отменным квасом. Только Верея недовольно сморщила носик насчёт кваса да предпочла ему простую родниковую водицу. Ночь у костра прошла без происшествий. Даже дозорных не выставили.
— Зачем? — весело молвил беспечный Ратибор. — Земля это наша, считай! Кто тут осмелится напасть на нас?! Разве что только какой-нибудь старый осёл, совсем обезумевший оттого, что уже не в состоянии догнать молодую ослицу…
Ночь пролетела незаметно. Наутро друзья проснулись ни свет ни заря, слегка перекусили и отправились в дорогу.
— Скоро будем в деревне нашей, — предвкушал Ратибор. — Там нас опять напоят и накормят до отвала за вести хорошие. Так ведь я и жирком заплыть могу от жизни такой! — вдруг озабоченно пробормотал он, трогая себя за бока. — Того и гляди Марфуша ещё и не узнает меня по прибытии…
— Конечно, ты ведь и так в любую дверь только бочком протискиваешься, — ехидно захихикал Мирослав.