Ратное поле
Шрифт:
Кем он был на войне? Солдатом, комбатом? Кто-то рядом шепнул: «Доктор наук, ученый с большим именем…» Такому, казалось бы, за словом в карман не лезть. А он, маститый ученый, долго не мог начать выступление. Его взгляд уходил куда-то вдаль, в прошлое…
– У меня был старший брат, он погиб в двадцать шесть лет. Мне сейчас за шестьдесят, я прожил в два раза больше. А он остался для меня вечно молодым, мой старший брат…
Ветеран замолчал, что-то вспоминая. Потом его глаза стали строже, а голос тверже.
– Сюда,
Американец повысил голос: «А деньги, которые мы вложили в войну, разве не в счет?» - «Деньги? Это те девять с чем-то миллиардов долларов, на которые вы сделали нам поставки по ленд-лизу? Спасибо за них. Но это же капля в наших расходах,- ответил я и в свою очередь спросил: - А разрушения, причиненные войной? И еще: скажите, во сколько вы оцениваете человеческую жизнь? Свою, например? Хотите ее продать?». Стушевался мой собеседник. Видите ли, чужую жизнь он мог бы и на доллары обменять. А свою…
Ветеран обвел взглядом зеленое колхозное поле. Бывшее поле боя. И продолжал:
– У жизни есть одна цена. Ее можно отдать только за честь Родины. И ее отдали мой старший брат, ваши братья, деды, отцы, мужья, сыновья. Чтобы зеленело это широкое поле, чтобы росли на земле новые села и города. Чтобы счастливы были люди…
Хорошо сказал ветеран! Я стоял рядом и смотрел на людское море, затопившее развилку дорог. Недалеко от меня прижался к отцу парнишка лет двенадцати. Он впервые в жизни был на таком митинге, митинге, посвященном войне, в которой участвовал и его отец.
Позже я узнал - это Виктор Александрович Меренков на встречу с однополчанами взял своего сына Юрку. Вместе они ездили по местам боев, вместе слушали выступления на митингах.
У многих ветеранов вся грудь в наградах. У Меренкова - всего три медали. Да и то: одна - за победу над фашистской Германией, а две - юбилейные.
Кто- то из однополчан спросил:
– Неужели за войну не было орденов? Виктор Александрович ответил:
– Как нет. Есть! Вот они,- показывает на Юрку,- да дома еще три сына. Это важнее всех орденов. Не вернись я с фронта, откуда им быть?
А не вернуться было так просто…
– Был я связистом, на мотоцикле доставлял пакеты из дивизии в полк, и обратно,- вспоминает фронтовик,- Однажды, в самый трудный момент
Меренков был дважды ранен, воевал на многих фронтах. О его смелости вспоминают многие фронтовики.
В разговор вступает полковник запаса Н.Б.Марчевский, бывший командир батальона связи и командир Меренкова:
– Где-то лежат твои награды, Виктор Александрович. Я сам представлял тебя к ордену Красной Звезды. Потом тебя ранило, в госпиталь увезли…
Юра внимательно слушает разговор. Сын уже от многих слышал, как храбро воевал его отец, и гордится им.
Эта гордость за прошлое - залог славных дел в будущем. Мудро поступил Виктор Александрович Меренков, приехав с сыном на свидание с далекой юностью.
Своим мнением я поделился с кандидатом военных наук, доцентом, генерал-майором Борисом Павловичем Юрковым, который во время сражения на Курской дуге был капитаном, начальником оперативного отделения дивизии, и которого я хорошо знал с той поры.
Борис Павлович на минуту задумался:
– Для меня полем боя всегда была карта. Бывало, все на ней продумаешь, согласуешь, увяжешь, обозначишь. Но есть один вид оружия, для которого штабные работники пока не нашли условного обозначения на карте. Оно оказывает решающее влияние на исход боя. Догадываетесь, о чем речь? О моральном духе войск. О силе боевых традиций, о преемственности боевой славы. У нас арсенал этого оружия всегда был большой. И можно радоваться тому, что он неиссякаем.
После войны Б.П.Юрков закончил две академии, читал лекции по оперативному искусству. Он - признанный специалист по истории сражения на Курской дуге. О многом мы вспомнили и переговорили во время встречи на берегах Северского Донца.
К реке вместе с группой участников боев шли лугом. То здесь, то там виднелись ямы, залитые водой, поросшие травой и бурьяном. Виднелись следы от траншеи, словно шрам на зеленом лугу, затянутый временем и корнями растений.
Вдруг кто-то вытащил из земли ржавый кусок металла.
– Смотрите, штык…
Василий Афанасьевич Двойных, бывший комбат-2, берет его в руки. С волнением осматривает местность:
– Здесь оборонялся мой батальон. Не раз доходило до рукопашной…
То и дело встречались рваные гильзы, обрывки пулеметных лент без патронов, пряжки от ремней, кожухи разорванных мин. Даже спустя десятилетия земля не успела все спрятать, убрать следы войны. И каждая находка отзывалась болью в сознании людей, она была частью их фронтового бытия, чьим-то оружием, чьей-то смертью.