Раубриттер (IV.II - Animo)
Шрифт:
– Вальдо! Черт, ты в прятки задумал играть?
Он обошел шатер трижды, ощупывая каждый дюйм, и лишь после этого мысль, скребущаяся в подкорке все это время, обрела достаточно силы, чтобы сделаться явственной.
Его тут нет. Аривальда тут нет.
Наверно, он спутал шатер. Или… Гримберт едва не заскрежетал зубами. Или старый мерзавец Вольфрам провел его, нарочно указав неверное место. Вполне в его духе. Ничего. Не страшно. Пусть ему придется потратить лишнее время, он не отступится. Черт, он не отступится даже если дорогу ему преградит адская река, несущая вместо вод кипящую лаву.
Гримберт,
– Ни к чему искать, мессир.
Перед глазами разлились пульсирующие огненные озера, легкие сдавило, как кузнечные мехи.
Слишком рано вылез из доспеха, подумал Гримберт. Не опустошил боезапас по шатру главаря напоследок. А стоило бы. Решил, что Вольфрама уже нет в лагере, что он, как и полагается предводителю крыс, сбежал первым, захватив рутьерскую казну и пару телег. Уж он-то знал, чем закончилась последняя в истории «Смиренных Гиен» военная кампания.
Гримберт медленно повернулся, ощущая, как сводит пальцы правой руки. Кажется, они пытались нащупать на поясе несуществующий лайтер.
Однако Вольфрам Благочестивый, кажется, не горел желанием броситься в драку. Предусмотрительно сложив на груди пустые руки, он стоял в нескольких шагах от шатра, наблюдая за Гримбертом. Безучастно, почти равнодушно, как наблюдают за проползающим над лагерем облаком.
– Где он?
– Кто «он», мессир?
Гримберт сделал длинный тягучий вдох. Снова какая-то ловушка. Снова подвох. Очередная крысиная хитрость. Вольфрам Благочестивый состоит из хитростей, грязных трюков и обмана. Дышит ими. Нельзя спускать с него глаз, нельзя верить, нельзя поворачиваться спиной. Ибо только один Господь Бог знает, что за фокус он готовит сейчас…
– Мой оруженосец. Где он?
Вольфрам Благочестивый поскреб пальцем подбородок.
– Уж точно не в моем лагере. Полагаю… Полагаю, в другом месте. Не знаю, как оно выглядит, но если оно устроено хотя бы вполовину так справедливо и приятно, как нам говорят, нам с вами остается только его позавидовать.
Гримберт шагнул к нему. Забыв про то, что он больше не управляет стальным телом великана. Что у него нет послушных его мысли пулеметов, готовых превратить в кровавую накипь любого обидчика. Что сытый и здоровый Вольфрам одним щелчком может вышибить из него дух. Шагнул, пристально глядя в глаза.
– Не смейте юлить, иначе я раздавлю вас, как жука. Где он?
Вольфрам вздохнул.
– Там же, где находятся все добрые вещи и помыслы, которым не нашлось места на грешной земле. Христианское смирение, епископская скромность, сеньорская милость, рыцарское благородство и... черт возьми, может, там отыщутся и мои серебряные запонки, они тоже вечно норовят куда-то запропаститься…
– Я выполнил свою часть сделки. Теперь ты выполнишь свою.
– Сделка? – Вольфрам наморщил лоб, будто бы что-то припоминая, - Ах да. Честно говоря, сделка не выгорела. Я понес большие потери, почти ничего на ней не заработав. Мало того, потерял немало людей и…
– Мне плевать, - процедил Гримберт, не спуская с него взгляда, - Сегодня ты заработал
– Я рутьер, а не разбойник, мессир, - Вольфрам Благочестивый поджал губы, - Я чту свое слово. Но боюсь, что в данном случае помочь вам бессилен. Согласитесь, я не могу передать вам то, чем не владею, как не могу передать ключ от Константинополя или ангельское перо или…
– Он в другом лагере? У вас был другой лагерь, тайный?
– Нет. Иначе я бы так и сказал. Бросьте, вы ведь все уже поняли.
Нет.
Нет, не понял, крысиная твоя душа, чуть было не сказал Гримберт. Я не…
– Вы лжете.
Кажется, это сказал не он, а воображаемый Аривальд, стоящий за его плечом. Даже интонация была не его, а Вальдо. Но Вольфрам усмехнулся в лицо именно ему.
– Ваш оруженосец мертв, мессир. Уж в этом тяжело было ошибиться.
Я брошусь на него, подумал Гримберт. Попытаюсь перекусить вены на его предплечьях. Или задушить, если в пальцах хватит силы. Я не стану просто стоять и…
– Вы убили его, когда поняли, что я возвращаюсь? Нарочно убили, чтобы…
Вольфрам поморщился.
– Господь с вами, мессир! За кого вы меня держите, за бездушного мавра? Уж не думаете ли вы, что я приказал задушить его вам назло? Черт! Вольфрам Благочестивый, может, не святоша, но и не мерзавец. И уговоры он чтит, как полагается рутьеру. Ваш оруженосец умер в тот самый день, памятный день нашей встречи. Погиб прямо в своем доспехе, прикрывая хозяина, как и полагается преданному слуге. Вы же знаете, у нашей «Безумной Гретты» совершенно лютый нрав. Выжить после ее попадания, да еще в доспехе легкого класса?.. Нечего и надеяться.
Ложь. Гримберт попытался переступить с ноги на ногу, но обнаружил, что тело застыло соляной статуей. В нем больше не было нервных волокон, не было мышц, не было кровеносных сосудов. В нем не было того, что превращает груду разнородной плоти в человеческое существо – в не больше не было души.
Но сильнее всего был потрясен Аривальд. Гримберт даже испытал некоторое подобие злорадства, увидев изумление на его воображаемом лице. Человек, всегда просчитывающий все заранее, сейчас он впервые на памяти Гримберта растерянно хлопал глазами, пытаясь понять, как же так произошло. Человек, привыкший просчитывать всякую ситуацию как шахматную партию, он не смог справиться с этим, самым простым, вычислением. И быстро таял, осознав это.
Прости меня, Вальдо.
Господь не простит меня, но ты… Ты должен меня простить.
– Не самая скверная смерть, - Вольрам пожал плечами, - Многим моим людям не досталось и такой. Все-таки на поле боя, в рыцарском доспехе, спасая хозяина… Уж точно лучше, чем медленно подыхать от лангобардского яда или затухать от болезни. Черт, хотел бы я умереть так же!
Вальдо, как же так?
Воображаемый Аривальд еще пытался утешить его, но лицо его – теперь Гримберт отчетливо видел это – было лицом мертвеца. Он был самозванцем, призраком, призванным воображением Гримберта в мир, чтобы заместить настоящего человека и теперь, осознав свою природу, быстро растворялся в воздухе.