Равновесие Сил
Шрифт:
Ты проделал не малый путь, чтобы прийти к главному своему врагу. Ты, наверное, уже ждешь, когда я задам вопрос: зачем?
Князь Свободного Народа сам вывел на нужную тему для разговора, магистр в свою очередь не заставил себя долго ждать.
В это столь неспокойное время, мы уже не являемся друг другу главными врагами, как бы тебе этого ни хотелось, князь Свободного Народа Вульфрейн.
Дариус говорил четко, чтобы все его слышали, он заметил, как на него подняли глаза все стоящие люди, как резко накалилась обстановка в зале, теперь ему требовалось не выпускать инициативу из своих рук.
Кто может быть главнее кровного врага? Я руковожу
Мы тоже чтим долг, честь и свои семьи, не суди обо всех по поступку одного.
Этот один ваш король! И если такой король ведет народ, значит, там такие люди! — князь не горячился, но говорил громко и дерзко, давая понять, что он силен.
Я не согласен с тобой, великий князь Вульфрейн. — Дариус говорил кратко, но давал тем самым понять, что он не боится расправы над собой. — Каждый уважающий себя человек Империи пойдет за своим королем, кем бы тот ни являлся. Это говорит о том, что люди нашего народа преданны, а те, кто ведут их, корыстны и умеют затуманить разум, как это случалось не один раз. Но сейчас, князь, это не так важно, ведь, возможно, все наши распри прекратятся, так как попросту не станет наших народов.
Воцарилась тишина. Стоявшие около князя люди смотрели друг на друга широко раскрытыми глазами. Это было серьезное заявление, на которое требовалось пояснение, но давать его никто не спешил. После короткой паузы тишину нарушили слова Вульфрейна:
Что ты хочешь этим сказать, магистр? — князь Свободного Народа слегка привстал в своем кресле и задал вопрос имперскому послу.
Об этом заявлении я имею право рассказать только князю и никому другому. Я поклялся своей честью, честью рыцарей Империи и честью своей семьи, что донесу эту весть до князя этого народа, и я всеми силами постараюсь сдержать обещание.
Снова молчание. Теперь уже смотрели на князя. Недоверие здесь было не в чести, но и каждый понимал, что имперский магистр сдержит свое слово и при всех ничего не скажет, даже если его придется пытать. Да и вдуматься, какой нормальный мужчина, стоящий у власти, станет пытать человека, который пришел сообщить ему весть, что его народу угрожает большая опасность.
Не говори загадками, имперец. Не в твоем положении сейчас играть в эти словесные игры. Ты воин, не политик, прямота читается в твоих глазах. Сейчас князь говорил сдержаннее, он понимал, что такой человек просто так не пойдет на такой риск.
Ты прав, я не политик, но говорить я буду лишь с тобой, либо с теми людьми, которым ты доверяешь, как самому себе, которым ты готов оставить свой народ, в случае если ты уйдешь к праотцам, которым доверишь жизнь своей семьи и своего рода.
Молчание. Слова были тяжелые. Испытывающий взгляд каждого. Князь поднял руку, и люди, стоявшие возле него, ушли. Их было четверо. Те, что стояли сзади, тоже развернулись и двинулись к выходу. Дариус насчитал на одну пару ног меньше и не удивился, когда молодой Волк остался стоять. В нем он не ошибся, Волк был близок к князю Свободного Народа. Осталось всего семь человек, магистр седьмой. Раз князь так решил, значит, эти люди достойны доверия этого человека.
Этим людям я могу доверить жизни всего своего народа, своей семьи и своих детей, и я знаю, что они отдадут все ради их жизни или же спасения. Говори, магистр, что за вести ты снова принес в наши земли.
Магистр Империи Дариус
Это письмо составлялось истинными хранителями Империи. Раз ты доверился мне, князь Вульфрейн, то так тому и быть. Я ломаю печать и произношу написанное здесь…
'…великий князь Вульфрейн, сын доблестного Ёрнира, чья гибель переполнила горечью сердца не только вашего народа, но и сердца истинных имперцев, чьи отцы и дети погибали на вашей земле. Я — верховный канцлер империи Грэгор Кларкус, истинный сын своей Родины, преданный слуга своего народа, чту и уважаю тебя и твой род и склоняю голову перед твоей доблестью.
Это письмо отправляется втайне от нашего короля, так как его помыслы давно перестали быть чистыми и верными, преданность своему народу и забота о нем давно позабыты, а ненависть и жажда власти взяли верх над его разумом. Я прекрасно знаю, что злоба таится в ваших сердцах из-за того коварного поступка, который произошел с князем Ёрниром. Но клянусь честью своего рода и своей жизнью, что это был замысел нашего короля Крейдона. И мне, как истинному служителю Империи, известно, что вы готовы схлестнуться с нами в войне, дабы утолить свою месть. Но я прошу вас не делать этого!
Наш король сходит с ума! Он жаждет крови. Им руководит им либо его свихнувшийся разум, либо те, чьи умыслы куда более кровожадные.
У нас с вами появился общий враг. Великое зло снова хочет пошатнуть Равновесие Сил. Великий орден Судей уже доказал это, и все вокруг говорит о том, что тьма скоро нанесет удар. Будет это завтра или же через десять лет, никто не может знать, но я знаю одно, что если мы будем порознь, то нас сметут. Без разницы, нас первых или вас, но знаю точно, поодиночке нам не выстоять. Я прошу! Нет. Я умоляю тебя, великий князь Вульфрейн, не начинать войну. Сейчас наши враги хотят этого. Я сделаю все, чтобы имперские войска ни на милю не приблизились к вашим границам, за это я отвечу своей честью и жизнью.
Вас должен будет навестить старец, чье имя вам, наверное, уже известно. Его мудрость направит наши действия.
Пришло время столкнуться с прошлым в настоящее время…'
Сцириус закончил. Вульфрейн смотрел в пол, взгляд был озадаченный. Все остальные тоже понимали: надвигается беда. Верховный канцлер предает короля и просит не начинать войну только ради того, что в скором времени им придется стать плечом к плечу и сшибиться с одним врагом. Звучало это крайне жутко.
Империя клонит к тому, чтобы создать великий союз, как в древние времена, когда народы дали отпор хаотонианцам и остановили войска бездны. Народы того времени были более чистыми и открытыми, в их замыслах не было коварства, возможно, что тот великий союз был случайностью или же везением. Вульфрейн ходил по залу между магистром и своими доверенными людьми и спокойно рассуждал: — Сейчас это будет невозможно. Каждый владыка своего народа погряз либо в междоусобных войнах, либо уже точит мечи, дабы направить их на соседей и отнять у них их дома. Я не могу знать, замыслы это наших врагов или же просто наш мир становится гнилым, но это тяжелая истина.