Рай №2
Шрифт:
Но, в конце-то концов, мы же вместе. Встречаем праздники, закаты и рассветы, ползаем по комнате в позе крабов, подбирая игрушки сына, и смотрим по вечерам фильмы в компании бокала крымского вина.
Поэтому в тот момент, когда была поставлена точка в истории о Ревекке и Аароне, и перевернута последняя страница их жизни, я спросила себя: а если бы это мой муж умер? И похолодела. Ответила себе, не задумываясь: умерла бы вместе с ним. Мой супруг, как Феллини – спустя пятьдесят лет и один день после свадьбы с Джульеттой Мазиной. А я, как она – чуть позже. В конце концов, кто еще, если мы оба попадем не в рай, намажет меня кремом от ожогов после того, как меня поджарят на адской сковородке или сварят в кипящей смоле?..
Глава 5
Перевоплощение
Рим. I в. 60 г. н.э.
Лишь только над городом взошла луна, вокруг арены ярко загорелись факелы. Они осветили круглую площадку для боев гладиаторов, посыпанную песком, и зрительские места. Сегодня пустых среди них не было. Горожане, пожилые мужчины и безбородые юноши, пришли на представление, которое Император устроил в честь своей матери. При свете дня такие зрелищные игры обычно не проводились, ведь богатое сословие на них присутствовать не могло, опасаясь быть узнанными и страшась навлечь позор на себя и свою семью. Но этим вечером собравшаяся толпа возбужденно перешептывалась, ведь среди обычных горожан они увидели самого Императора. Без слуг и телохранителей, он, не скрываясь, но и не афишируя свое присутствие, сидел на последнем ряду возле самой стены, закутавшись в темную тунику и, судя по лихорадочному блеску глаз, с не меньшим нетерпением, чем остальные, ждал начала представления. Ведь на арене должны были выступать не мужчины-гладиаторы, а женщины. И среди них его любимая рабыня Дея. Его богиня, которую, несмотря на обещание отпустить в случае выигранного боя, он так боялся потерять.
За день до решающего для Деи боя, девушки, как обычно, собрались на арене. Кто-то натирал до блеска свой меч, кто-то тренировался, таская тяжелые цепи и раскручивая их над головой своими не по-женски сильными и мускулистыми руками. Все они, кроме рабыни Императора, были прекрасными представительницами именитых и состоятельных сословий Рима. «Амазонки» занимались этим спортом, коим считался бой женщин-гладиаторов, не ради денег, а больше для славы, развлечения и стремления оказаться ближе к мужчинам в их независимости и правах.
Июльское солнце палило нещадно, и Дея то и дело отирала с лица пот, который катился со лба градом и щипал, попадая в глаза. Сегодня она волновалась так, что не могла заниматься в полную силу. Ведь если завтра ей удастся победить своего соперника (кто это будет – неизвестно, одна из ее боевых подруг или яростное животное), она сможет оказаться вольной. Об этом Дея мечтала все годы, проведенные в плену. Хотя Император неплохо к ней относился, возможно, даже лучше, чем к другим девушкам. Иногда рабыне даже казалось, что он проявляет к ней более нежные чувства, чем положено Императору, но она гнала от себя эти мысли. Теперь ничто не помешает ей использовать свой шанс, пусть единственный, пусть призрачный, обрести свободу.
Всего их было четверо. Женщины-гладиаторы Хелена, Тэсия, Ливия и Дея каждый раз бились друг с другом, как с самым ненавистным врагом. Но рабыне, конечно, доставалась особая неприязнь соперниц, ведь она другая, не богатая, не знатная, и не свободная. К тому же – обладательница самой красивой груди, о чем им постоянно напоминали выкрики зрителей во время боя. Ведь женщины, в отличие от мужчин-гладиаторов, не носили ни корсета, ни защитного нагрудника, поэтому вся их нагота была каждый раз напоказ. Особенно безжалостна к Дее была Тэсия, рыжеволосая племянница консула из рода Клавдиев, которую она ранила в грудь во время последнего боя, из-за чего левую пришлось отнять. Теперь некогда красавица и мечта холостяков из знатных семей из-за своего уродства, видимого всем, навсегда утратила надежду выйти замуж. Неудивительно, что после этого мечтой и принципом всей ее жизни стала расправа во время боя над рабыней Императора.
– Эй, амазонка, ты так
Хелена сидела на каменном выступе возле стены и, распуская длинную косу, насмешливо и дерзко смотрела на то, как Дея меряет шагами арену туда и обратно. Во время сражений девушки не носили шлемов, ведь специально к такому событию они делали сложные и красивые прически. И только рабыня противопоставляла себя всем остальным гладиаторшам, не поддерживая эту традицию. И не потому, что ей было лень, просто ее идеальный формы череп волос не имел совсем. Соперницы считали это дерзким и вызывающим приемом для устрашения, на самом же деле волосы девушки просто подожгли в тот день, который был самым страшным в ее жизни. В тот день, когда погибли ее близкие люди, а она сама стала пленницей. Со временем, конечно, ее шикарные светлые волосы с пепельным отливом, вновь стали отрастать, но Дея уже настолько привыкла к своей новой внешности, которая, к тому же, помогала ей в битве с амазонками, ведь они не могли схватить ее за косу, что она ничего не захотела менять. Император был согласен, ему даже нравилась смелость девушки, красоту которой не могло испортить даже отсутствие волос. В минуты нежности он часто проводил рукой по ее гладковыбритой коже, и говорил что-нибудь приятное, от чего Дея каждый раз вздрагивала и очень смущалась.
На тренировках девушка старалась держать себя в руках и не реагировать на выпады своих соперниц. Ведь на кону стояла ее свобода, и отвлекаться на неприязненные уколы и насмешки означало бы деморализацию ее воли, а этого себе позволить Дея никак не могла. Снова и снова перебирала она в мыслях боевые позиции, которые могла использовать в завтрашнем поединке, но, ни меч, ни цепи сейчас в руки не брала – берегла силы.
– Эй, Дея, удачи тебе сегодня!
Услышав голос Кастора, девушка с улыбкой обернулась. Бобер нес во дворец полное ведро воды, совсем не сгибаясь под его тяжестью. Мужчина-карлик был сильным противником на арене, несмотря на его рост, но с Деей они общались совсем не так, как с гладиаторшами. Кастор явно относился к рабыне с большей теплотой, чем остальные девушки, и при случае всегда предлагал свою помощь – наточить меч или отполировать щит. А однажды даже починил в ее бараке прохудившуюся крышу. Император, несмотря на свое отношение к Дее, пожелал, чтобы она, как и другие подневольные девушки, жила в специальной пристройке возле дворца. Правда, не в общем бараке, а в одиночном, куда он мог неузнанным приходить под покровом ночи.
– Неважно выглядишь, – покачал головой Кастор.
Под глазами девушки залегли темные тени от бессонно проведенной ночи, и в целом вид у нее был уставший и немного растерянный, как показалось карлику.
– Все хорошо, – Дея похлопала Кастора по плечу. – Все будет так, как будет. Судьбу не обманешь. Если мне суждено уйти с арены свободной женщиной, то так и случится. Не переживай за меня. Поможешь мне привести меч в порядок?
Кастор радостно кивнул.
– Конечно, моя богиня, о чем разговор, – шутливо пропел он. – Отнесу ведро, и я в твоем распоряжении.
Дея налила в таз теплую воду, нагретую утренним солнцем, и стала обмываться. Ее тело не знало ароматических масел, только оливковое масло и мыльный корень, но белоснежной коже, упругой и гладкой, могла позавидовать любая благородная по крови дама. Правда, несколько шрамов на спине и ягодицах уже никогда не могли зарубцеваться, но о такой мелочи Дея даже не думала. Меньше всего ее заботил уход о собственном теле, ведь с самого детства мать учила ее думать в первую очередь о своей бессмертной душе.