Рай без памяти
Шрифт:
— Я вас предупреждал.
— И я, — сказал я.
Фляш смущенно погладил фальшивые баки.
— И счетные машины иногда ошибаются. Все ему верили.
— Джемс внизу? — спросил я у Мартина.
Мартин отвернулся.
— Джемс уже на пути в Майн-Сити, если только остался жив, — проговорил Фляш с такой горечью, что мы только сейчас поняли, как тяжело переживает он новый провал.
— Что-нибудь уцелело?
— Все вывезли — и шрифт и бумагу.
— Как же они нашли? Мы загрунтовали все стыки.
— Всегда найдешь, если знаешь, где и что
— Газета выйдет, — сказал Зернов.
— Знаю, — усмехнулся Фляш, — я даже успел поговорить с ее новым редактором.
По коридору за стеной знакомо застучали тяжелые сапоги. Одним прыжком Фляш очутился на подоконнике.
— Окно выходит в переулок. Под нами балкон. Все уже освоено, — сказал он тихо. — Задержите его, если это за мной.
В дверь постучали. Я открывал медленно-медленно, умышленно возясь с замком.
— Ключ не поворачивается. Минутку.
За дверью ждали. Кто? Дольше тянуть было нельзя, и я, выпятив расшитую золотом грудь, открыл наконец дверь.
У входа стоял галунщик.
— Лейтенант Ано? — вежливо спросил он.
Я важно кивнул, хотя и не был лейтенантом. Когда это меня произвели?
— Войдите, — пригласил я его.
Что еще можно было сказать — я попросту тянул время.
Но он даже не вошел в комнату.
— Поторопитесь, — козырнул он. — Вас ждут, лейтенант.
Бессмысленно было спрашивать, кто меня ждет в этот безумный, безумный день. Но я не торопился, я еще пошел к окну.
— Порядок, — шепнул Зернов. — Ушел благополучно.
— Слава Богу, — сказал я по-русски.
— Какому? Христианскому или буддийскому?
— Все равно. Меня тоже коснулась его десница. Становись во фрунт, Боря. Я уже лейтенант.
— И лейтенантов здесь ставят к стенке.
— Знаю, перспектива не увеселяет.
— Не дрейфь. Юрка, и возвращайся, как только сможешь, — подал голос Дьячук. — Будем ждать.
— Будем ждать, — повторил по-английски Мартин. — Я все понял, Юри. Перевода не надо.
Как хорошо, когда у тебя такие друзья! Может быть, потому мне хотелось сесть верхом на лестничные перила и, как это делают все мальчишки, съехать вниз. Но лейтенанту это не полагалось.
А меня действительно они ждали — спать никто не спал, когда я вернулся ночью уже во время комендантского часа. Вернулся, как и выехал, верхом, с тем же сопровождающим, который и увел моего взмыленного коня.
Встретили меня молча и настороженно. Говорить должен был я. И я сказал что-то весьма торжественное о шаге, еще более приблизившем нас к поставленной цели. А потом пришлось описать этот длинный и неожиданный трехчасовой шаг.
Ехали мы не в Главное управление, где погиб сегодня Анри Фронталь, а в уже знакомое мне экзаменационное узилище в четырнадцатом блоке американского сектора. Ехали галопом по скаковой дорожке, проложенной здесь посреди большинства бульваров и авеню, — кстати говоря, неплохое нововведение, которое пригодилось бы и в наших, земных, городах для поощрения уже почти забываемого конного спорта.
Принял меня, как я и предполагал, сам
Заметив мой интерес к карте, Корсон Бойл взял палку-указку и, не вставая, ткнул ею в крохотный кружок рядом с большим красным кольцом с буквой «А» в центре.
— Догадываешься? — спросил он.
— Наша застава, — сказал я.
— В связи с событиями, весьма прискорбными и тебе хорошо известными, мы передвинули на место покойного Фронталя начальника твоей заставы. Его же пост пока не замещен. — Бойл заговорщицки подмигнул мне. — Уясняешь?
— Я, должно быть, круглый дурак, — сказал я.
— Ты не дурак. Просто у тебя есть такт и чувство дистанции. Предпочитаешь не догадки, а прямые распоряжения. Отлично. Я назначаю тебя начальником заставы.
Я встал:
— Готов…
— Сядь. Я знаю, к чему ты готов.
— Когда приступать?
— Завтра ночью, как обычно. Но обязанности не легкие. Мы сменяем патрульных. Тебе придаются отборные головорезы со всех участков. Случаи, подобные твоему в первом рейсе, не должны повторяться. Любое нападение вы обязаны отразить с полным разгромом противника. Ни одного грамма продуктов не должно быть потеряно.
— К сожалению, двери кузова открываются автоматически на любой остановке, — сказал я.
— Раздели патрульных. Помести по двое в кузов, одного у смотровой щели. И никаких вылазок. Любой фургон — крепость. С последней машиной в Си-центр поедешь сам. Спутников подбери понадежнее.
— Будет сделано, генерал.
— Комиссар. Только комиссар фуд-полиции.
Какого черта он скрывает от меня свою истинную роль? На место Фронталя передвигается другая пешка, а король прячет корону в портфель. Всего только скромный фуд-комиссар, джокер в любой карточной комбинации. Не в того целилась Маго, бедная, наивная девочка, так и не сумевшая распознать хитроумную комбинацию замаскированного диктатора.
Лицо мое при этом было непроницаемо — образец служебного послушания, так что Бойл вполне мог оценить меня как хорошо запрограммированного робота.
— Если оправдаешь доверие, — прибавил он, — будешь капитаном через две недели в «Олимпии».
Единственно, что заинтересовало меня, — это место моего назначения. Не выдержал характера — любопытство пересилило, — спросил:
— Почему в «Олимпии»?
Бойл захохотал:
— Я ожидал этого вопроса, лейтенант. В «Олимпии» мы отмечаем десятую годовщину нашего господства в Городе. А почему капитаном, не спрашиваешь? Для моего адъютанта, каким ты будешь к тому времени, лейтенантских нашивок мало.