Рай где-то рядом
Шрифт:
— Туда нельзя! — Санитар захлопнул дверь у него перед носом. — Неграмотный? Написано же ясно: «Не входить». — Читать-то я умею, но я хочу увидеть тетю. — Туда нельзя! — Санитар подбоченился и топнул ногой.
Мэкки, глядя ему в глаза, сказал невозмутимо:
— Вот что, приятель, топай сколько тебе угодно, но учти, я все равно пройду.
Санитар смерил стоявшего перед ним человека оценивающим взглядом. Тот был старше и ниже ростом, но недобрый огонек в его глазах заставил санитара отойти в сторону. С таким шутки плохи.
Мэкки переступил порог и подошел к кровати.
— Привет, Мэкки! — Она потянулась к его руке.
— Привет и вам! — улыбнулся он. — Как дела, старушка? Элнер засмеялась:
— Меня всю облепили железками и скрутили проводками. — Вижу, — отозвался Мэкки.
— Ничего себе история, дружок? А Линда-то как быстро добралась! Кстати, который час? Я уже совсем пришла в себя. Ты на работу из-за меня не опоздал?
— Насчет моей работы не волнуйтесь. Как самочувствие?
— Отлично, только осиные укусы чешутся. Норма с Линдой еще здесь? — За дверью, очень хотят вас увидеть.
— Мэкки… — Элнер подняла на него смущенный взгляд. — Вы уж меня простите, что я упала с дерева. Норма очень злится?
— Что вы, нисколечко. Счастлива, что вы живы-здоровы. Чем вам помочь?
— Пусть кто-нибудь зайдет покормить Сонни и птиц, и духовку нужно проверить. — Все уже сделано. Руби и Тотт постарались. — Правда? Вот молодцы! А где я? — В Канзас-Сити, в больнице Каравэй. — Я так и подумала, но как я сюда попала? — «Скорая» забрала.
— «Скорая»? Не припомню, чтобы я ехала на «скорой». — Вы были без сознания. — Правда? — Да. — А сирена выла? — Конечно.
— Эх, вот досада: я ехала на «скорой» и пропустила самое интересное!
— Вы готовы увидеться с Нормой и Линдой? Они ждут не дождутся!
— Конечно, зови… И узнай, куда дели мой халат, Мэкки!
Войдя в палату, Норма и Линда шагнули к кровати, расцеловались с тетей Элнер, и та сказала Линде: — Прости, что зря тебя сюда вызвали.
— Глупости, я так рада, что все обошлось. Мы ведь решили, что вы умерли.
— Я и сама так решила, — сказала Элнер. — И не меньше вашего удивилась, когда очнулась. — Это вряд ли, — слабо улыбнулась Норма.
Только к половине шестого доктор получил наконец результаты всех обследований. Встретив Норму и Мэкки в коридоре, он объяснил, что тетя Элнер целехонька — если не считать осиных укусов и пары синяков.
— Отлично! — выпалил Мэкки. — А что же значит вся эта чертовщина со смертью? Она что, впала в кому, а потом очнулась? — Признаться, у меня нет ответа. — Почему вы решили, что она умерла?
— Все признаки указывали на смерть, мистер Уоррен.
— Что-то не то с вашими признаками, не туда они указывали. Доктор покачал головой:
— Мистер Уоррен, мы пока не знаем, что именно произошло, но обещаю докопаться до причин и, как только что-нибудь выяснится, дам вам знать.
Норма, видя, что доктор искренне огорчен и измучен, вмешалась:
— Все равно мы счастливы, ведь тетя жива и невредима.
— Да, переломов нет, но мы подержим ее несколько дней, сделаем еще анализы, чтобы убедиться, что все в порядке. Норма согласилась: — Вам виднее,
Через несколько минут доктор Хенсон, заметно волнуясь, переступил порог кабинета Франклина Пикстона. Франклин спросил: — Как она себя чувствует?
— Состояние удовлетворительное. Пульс, дыхание, температура в норме, томограмма отклонений не выявила. — В таком случае — что это было?
— У нее остановилось сердце… Я перепробовал все возможное…
Сделав ему знак замолчать, Франклин нажал кнопку внутреннего телефона:
— Сделайте повторное обследование на всех приборах, немедленно. — И откинулся на спинку кресла. — Дальше, Боб.
— Ее привезли на «скорой», и, когда я подошел, она была уже мертва. Однако мы сделали все, что в наших силах… Что мне еще сказать?
— Вам известно, что расследования не миновать. Теста на наркотики тоже. — Знаю. — Плохо себя чувствуете?
— Просто устал, хотя это не оправдание. Я беру на себя всю ответственность. Ума не приложу, как я мог так ошибиться. Я все-все проверял… — Где она сейчас?
— В интенсивной терапии. На утро я назначил осмотр невропатолога.
Отпустив доктора, Франклин подумал, что удивляться стоило бы не сегодняшнему казусу, а скорее тому, что подобное не случилось раньше. Врачи в приемном устают адски, спят по два-три часа в сутки, работают как каторжные, решая при этом вопросы жизни и смерти. Форменное издевательство, а не труд. Франклин понимал, что значит усталость. Все устают. Сам он уже много лет не отдыхал по-настоящему, его носило из огня да в полымя. Не одна напасть, так другая: этого задобрить, с теми встретиться, а то они недовольны и того гляди забастуют. Больница постоянно на грани катастрофы.
За последние десять лет текущие расходы взлетели до небес. Больницу наводнили наркоманы и уголовники, и немалые деньги уходят на охрану, а в прошлом году семерых охранников пришлось уволить за кражу обезболивающих. Поставщик белья поднял цены, мусорщики то и дело бастуют, компьютерную систему пришлось полностью обновлять, когда ее взломали хакеры, получив доступ к данным обо всех пациентах.
Больница Каравэй призвана помогать людям, а все, будто сговорившись, чинят ей препятствия: страховые компании, профсоюзы, жулики адвокаты. В наши дни вылечить больного без исков и поборов — уже само по себе достижение. В приемное отделение повадились все кому не лень, будто в личную клинику. О плате за лечение и мечтать не стоит: почти ни у кого из больных нет страховки, а даже если у кого и есть — оплата растягивается на месяцы и годы. И откуда прикажете выкраивать жалованье врачам и сестрам? Люди состоятельные вынуждены тратить бешеные деньги на то, что другим достается даром. Конечно, есть те, кому и впрямь не на что лечиться, этих можно понять. Другое дело те, кто ищет повода для иска, кто считает, что их обязаны лечить бесплатно. Им плевать, что они обходятся больнице в миллионы долларов, что из-за их скупердяйства увольняют прекрасных сотрудников и всем поголовно недоплачивают.