Рай-отдел
Шрифт:
Платформа оборвалась, замелькали темные кабеля и неяркие лампы.
— Ну, будем надеяться, это тот самый год, а то угодит гражданин Трегубов прямиком в японские шпионы, — пробормотал Игорь.
— Да и хуй с ним, — прошептала в ухо Ворона, и не думающая его выпускать. Даже совсем наоборот.
— Ой! — сказал керст. — А как же наш страх и ужас?
— Положим на него, — полубогиня слизнула подзапекшуюся кровь с щеки любовника и занялась брюками. — Мы же уже обратно едем? Я же чувствую. Пора успокаиваться.
Они «положили»
— Сударь, мы почти дома, — молвила, стоя на коленях и призывно облизывая раскаленные губы, интеллигентная наследница Самофракийской. — Вы собираетесь успеть или нет?
Игорь орал почти весь перегон…
Выползли на платформу. Вера-Ника, не в силах встать, вытянулась на мраморе и обернулась к поезду:
— Благодарю! Это было лучшими минутами моей гадкой полужизни.
— Одними из лучших! — с трудом ворочая языком, поправил Игорь. — Мы надеемся повторить. Спасибо!
Поезд с мягким шипением закрыл двери. Мелькнули подмигнувшие на прощанье габаритные огоньки, через несколько секунд в туннеле все стихло.
— Ах, мне нравится ваша служба, господа керсты, — объявила Ворона, и не вставая, принялась одергивать юбку.
— Пойдемте, а то смутим ранних пассажиров, — Игорь извлек из кармана камуфляжа пачку влажных салфеток и обтер лицо любовницы.
— Вы охуительно заботливы, — объявила, жмурясь, Ворона.
— В приземленностях хозслужбы скрыты свои преимущества. Вставайте, мадмуазель.
— Звучит издевательски, но лучше чем «мостовая», — девушка встала. — Я Вам обе руки сломала, или только одну?
— К счастью, психика и скелет в нашем состоянии покрепче, чем при жизни. Кажется, выдержали косточки. Идемте, уже эскалаторы включили.
Они медленно катили вверх и Ворона осторожно положила ладонь на его плечо:
— Простите. Я боюсь Вас поломать. Обоих.
— Ну, его поломать трудно, главное, не оторвать, — ухмыльнулся керст. — С остальными членами сложнее. Вообще-то, сегодня особая смена выдалась, могу понять. Хотя поломанный я буду куда менее интересен.
— Я постараюсь учесть это обстоятельство. Очень постараюсь. Игорь, как вы думаете, я могу полюбить?
Игорь засмеялся:
—
— Понимаю. Ваша Вика рядом, да и у меня… не помню как их зовут, но ведь они определенно были. Но живая любовь — это совершенно иное, — признала Ворона.
— Ага. Но в нынешнюю смену мы были очень-очень живы. Пусть и по-своему.
— Мне нельзя останавливаться, — озабоченно сказала девушка. — У вас служба и полно дел. А что у меня, кроме ебли?
— Для начала займитесь собой. Самые обычные женские заботы, потом можно двинуться дальше.
— А что такое в данном случае «обычные женские»? — с горечью уточнила Ворона. — Нет, конечно, я знаю этот длинный бытовой перечень, но в моих обстоятельствах…
— Это конечно. Ванечка сказал бы: тренировки и вооружение. Не так глупо как кажется. Если принять эти определения в широком смысле. Кстати, когда вы в последний раз по-настоящему обедали?
— Не помню. Мне было не интересно. Это нужно — обильная пища?
— Ритуалы дисциплинируют…
Глава 16
Арбузные моды
И если вы не живете,
То вам и не, то вам и не,
То вам и не умирать.
А теперь поговорим о имагологии и имагогике в свете вопросов
социокультурной исторической антропологии.
Чо, вздрогнули, небось?
Арбузы, хотя и странной, залетной судьбы, казались с виду ничего: приятно полосатые, возмущенно трещащие при сжатии.
— Все же самые правильные — астраханские! — заявил начоперот на ходу пытаясь крутануть один из кругляшей на кончике пальца на манер мячика.
— Грохнешь, — предупредил Игорь, чувствуя как собственная ноша норовит выскользнуть.
И была смена-август года одна тысяча семьдесят пятого. И продавались фрукты с грузовика, по ценам почти коммунистическим — еще чуть-чуть и за-бесплато отдадут.
— Сам не грохни, — предупредил Вано. — Подъем впереди, а ты в последнее время порядком обессилел. Пусть и прибавил в живости.
Намек был прозрачный, в чем-то справедливый, но не актуальный, так как Ворона не появлялась четвертую смену. Накануне случился день диких бездатных времен — снежный, морозный, серый. Из живого наличествовали только мышиные следы под кустами. Да и предыдущую смену морозило, хотя и относительно цивилизованно — приземистый Кремль уже торчал на заречном холме, дымил очагами — но погода явно не способствовала визитам. Не любят морозов засмертные жители, стынет холодная кровь, что в получугунных, что в иных телах. Должно быть спала Ворона в какой-то берлоге на острове, который островом еще не стал.