Рай тебя не спасёт
Шрифт:
Разговаривали мы только за обеденным столом. Я заранее спускался в гостиную и прислушивался к шагам на лестнице. Искупительный путь высушил Еву до болезненной худобы, и, вернувшись домой, супруга к еде почти не притрагивалась. Пропали очаровательные щёчки, очертились скулы, лицо вытянулось. Я мог посчитать позвонки на её спине, и это тревожило. Изо дня в день я искушал Еву любимыми блюдами — бесполезно. Обеспокоенный, попытался надавить и понял, что ступил на зыбкую почву: в покорности Евы чувствовался надрыв — я не хотел ломать жену ещё больше.
Совместные обеды
Но сильнее я ждал «ночей». После ужина прислушивался к шорохам наверху. Пока перо скрипело по бумаге, я метался из угла в угол, кусая губы от нетерпения. Как я её хотел! Замирал, слыша, как отодвигается от стола кресло, как деревянные ножки скользят по полу. Шуршали бумаги: Ева раскладывала документы по стопкам. Раздавались шаги. Скрипели двери. Я считал удары сердца и после двадцатого взлетал по лестнице.
— Тише, тише, — сидя на кровати, я прижимал Еву к груди и, утешая, гладил по голове. Сколько раз я будил её от кошмаров во время путешествия по Европе — в отелях Италии, Испании, Венеции, Чехии. Она кричала во сне, через ночь плакала. Металась по постели. Царапалась, когда её пытались разбудить. Продолжала отбиваться с открытыми глазами, видя перед собой призраков прошлого. Постепенно её взгляд становился осмысленным, фокусировался на мне, в темноте любимая ощупывала моё лицо дрожащими пальцами — лоб, нос, скулы — хотя никогда не прикасалась при свете дня.
Порой она успокаивалась быстро и отстранялась, давая понять, что не нуждается в утешении. Но чаще опускала голову мне на плечо, и я получал возможность наслаждаться желанной близостью.
Я думал: кошмары себя изжили, но теперь по снам кочевали другие воспоминания — те, за которые следовало благодарить Махаллат и меня.
Тело в моих объятиях напряглось.
— Мне снились ямы, — прошептала Ева, отстраняясь. — Каково провести там год?
— Вы этого не узнаете, — я мягко погладил её по щеке.
— Я не помню, как заключала контракт.
— Махаллат не отпускала вас, пока…
— Да, ты говорил.
Она завернулась в одеяло и отодвинулась так, чтобы мы не соприкасались.
На прикроватной тумбочке тикали карманные часы. Крышка циферблата была открыта. Цепочка, свернувшаяся змеёй, поблескивала в полутьме.
— У меня для вас сюрприз, — сказал я, вставая с постели, где мне были не рады. И с улыбкой добавил: — Вам понравится.
Глава 33
— Куда мы собираемся?
— Увидите.
Из шкафа Велар достал шапку — старомодную ушанку, кожаную снаружи, меховую внутри. Следом снял с вешалки шубу из серого стриженного мутона. Ева
— Жарко, — пожаловалась она.
Это был редкий день, когда столбик воображаемого термометра достигал критической отметки, оконные стёкла раскалялись от жара, идущего с улицы, и предметы в комнатах становились на ощупь, как кружка с горячим чаем.
— Прекрасно, — ответил Велар, поправляя на жене пышный воротник. — Значит, там, куда мы направляемся, вы не замерзнете. Возьмите перчатки, — он протянул ей пару вязаного недоразумения с декором из пуговиц, страз и пайеток.
Демон остался в расстёгнутом плаще и неизменном комплекте, который носил, не снимая, — в чёрной рубашке и брюках.
Входная дверь отворилась перед Евой впервые за месяц. За порогом клубился туман, как если бы она собиралась войти в парилку. Плотная горячая мгла пахла серой и пеплом, словно из жерла вулкана валил дым, заслоняя и небо, и землю, и дома, и чёрные скелеты деревьев, чудом сохранившиеся после Огненной ночи.
В объёмной, тяжёлой шубе Ева ощущала себя неповоротливой, не шагала, а перекатывалась. Волосы под шапкой намокли. Дышалось с трудом. Велар кружил с расставленными руками, не зная, с какой стороны подступиться к этому меховому шару. После долгих мучений демон приблизился сзади, подхватил Еву под мышки, и ступни оторвались от земли.
Летели со скоростью автомобиля на полном ходу. Как демоны ориентировались в тумане — загадка. Еве казалось, что она ослепла, но тьма была не чёрной, а белой. За спиной Велар плевался от меха, попадавшего в рот.
Хотелось спросить, какой сюрприз демон приготовил, но на такой высоте, при такой скорости не получалось говорить. Ева словно вернулась в детство и опять села на тот кошмарный аттракцион, где её крутило под разными углами, а потом вырвало на металлические конструкции внизу.
Они покинули полосу тумана и зависли над периной облаков, пронизанной, как дуршлаг, порталами. Их было множество, широких, способных пропустить пассажирский самолёт. Среди тысячи идентичных ходов демон нашёл нужный, крепче прижал Еву к груди и нырнул в облачную дыру, вращающуюся, словно воронка смерча.
Голову сдавило. Девушка оглохла от шума, ослепла от нестерпимого света, закричала от боли и потеряла сознание.
Открыв глаза, Ева обнаружила, что сидит в салоне автомобиля и прижимается ноющим лбом к стеклу. Мимо проносился городской пейзаж: пятиэтажки, деревья под снегом, квадраты дворов, детские горки, закованные в лёд, запорошенные скамейки. За окном выл ветер. Раскачивал свисающую с перекладины цепь — всё, что осталось от качелей. За оградой бегали дети с разноцветными лопатами, разгребали сугробы. Мёрзнущие родители пританцовывали около песочницы, пытаясь согреться. Глазами-шишками на Еву смотрел снеговик с дыркой вместо носа.