Рай - здесь

Уокер Люси

Она попросила бумагу и старый конверт, написала все имена и перемешала. Миссис Уилстэк и Джин с улыбкой переглядывались, собирая посуду. Когда с подготовкой к жеребьевке было покончено, Софи начала тянуть листочки.

— Сегодня посуду моет... Джин! — объявила она, вытаскивая первую бумажку. — Вытирает... Я!

Софи вовсе не обрадовалась.

— Это была твоя идея, — усмехнулся Хью. — Пошли, Энтони, вытрем пыль в кабинете, чтобы приготовиться к приему.

Миссис Уилстэк занялась кофе, а Джин и Софи принялись мыть тарелки, причем Софи тихо ворчала на

Мэтта.

— Это так естественно, — возразила Джин. — Он же ребенок. Разве ты в двенадцать лет не пыталась увильнуть от мытья посуды?

Вдруг Джин заметила, что Софи смотрит на нее явно оценивающим взглядом.

— Откуда ты родом? — спросила Софи вдруг, не предполагая, что этот больной вопрос задевает Джин больше любой шутки или колкости.

— Сейчас мой папа в Новой Гвинее... значит, я оттуда, — ответила она и добавила, чтобы пресечь дальнейшие расспросы: — Когда я была маленькой, мама научила меня мыть серебро — его надо положить в горячую воду с аммиаком, а потом — в мыльный раствор. Тогда ложки и вилки блестят.

То ли Софи поняла намек Джин, то ли ее не интересовала эта тема, но она ответила:

— К черту мытье посуды — с аммиаком или без.

Джин всегда мыла посуду быстро, и стопка тарелок уменьшалась на глазах.

— Надо тебе поехать как-нибудь с нами на гольф, — заметила Софи. — Фантастическая игра.

Ее замечание можно было перевести так: «Если не играешь в гольф — не живешь».

— Спасибо, я знаю, — ответила Джин. — Я играла в гольф, и немало.

— Так нам как-нибудь надо сыграть вместе! — удивленно воскликнула Софи, а Джин в свою очередь задумалась — часто ли Софи говорит «как-нибудь» и предполагает ли это определенный день и час.

Она уже знала, что гостья живет в городке неподалеку от Перта, который находился в семидесяти милях от Стирлинг-даунс. Что ее так привлекало в здешних местах? Полей для гольфа кругом было навалом... Очевидно, дело в Хью, — решила Джин и отругала себя за собственное любопытство, но тут же нашла ему оправдание — ведь у нее не было своей семьи, так что все, связанное с ее новыми друзьями, волновало и интересовало девушку. Впрочем, что касалось Хью, не интересоваться им было просто невозможно... Тут Джин вспомнила, что ей надо быть осторожной, очень осторожной...

С посудой было покончено, и Софи крикнула в сторону кабинета:

— Эй, герои, отнесите поднос с кофе.

На пороге кухни появился Энтони.

— А что Хью? Спит?

— Пока нет.

— Ладно, бери поднос и не разлей кофе. — Когда Энтони ушел, Софи укоризненно повернулась к миссис Уилстэк. — Вы портите их.

— Знаю, дорогая, но они так много работают на ферме... Хью вызывают в любое время дня и ночи... Не могу же я допустить, чтобы мальчики делали мужскую работу, а потом возвращались домой, и еще помогали женщинам.

— Но вы тоже работаете на ферме, да, к тому же, за двоих.

— Верно, Софи... И мне это нравится... Это моя жизнь.

Когда они вошли в кабинет, Хью сразу встал и предложил кресло, на котором сидел, но миссис Уилстэк ушла в уголок на стул, а вот Софи не отказалась.

Джин досталось другое кресло. Пока Энтони разливал кофе, Джин не могла отвести глаз от места, где еще утром лежала записка, адресованная «милой». Ни конверта, ни листка уже не было. Единственным человеком, который входил в тот день в кабинет, была тетя Силла, но она, кажется, не проявляла никакого интереса к Хью, и вообще приехала, чтобы повидать Энтони. Зато Софи влетела в дом, как комета, и утащила Хью играть в гольф, так что он вполне мог предполагать, что в суете сборов забудет о важном деле, и поэтому написал записку подруге. Джин очень хотелось спросить, неужели Хью так забывчив, и зачем он называет кого-то «милой», если считает себя закоренелым холостяком. Она решила, что когда-нибудь задаст эти вопросы, по крайней мере, если между ними возникнет дружба, подобная той, что существует между Хью и Софи.

Энтони пустился в подробный пересказ того, что он проделал с «ягуаром», и, к удивлению Джин, это не оказалось скучно, напротив, она слушала его с восторгом — он прекрасно знал машины и умел о них говорить. Джин понемногу пересматривала свое прежнее убеждение, что старшие сыновья должны помогать матери по дому. Всем в Стирлинг-даунс не хватало времени. Именно времени, а не денег или желания работать.

— Не понимаю я тебя, — воскликнула под конец Софи. — С вашими-то деньгами! Отослал бы машину в Перт, и тебе все бы сделали.

— Ну, уж нет, — возразила миссис Уилстэк. — Начнем с того, что это хобби Энтони — вот что самое важное.

Софи заставила их сменить тему.

— А где твоя скрипка, Хью? — спросила она.
– Сыграл бы нам что-нибудь.

— Вот еще! — отозвался с улыбкой Хью, откидываясь в кресле. — Здесь слишком много музыкантов, нервничаю.

— Глупости, — отрезала Софи. — Ничто не может заставить тебя нервничать. Давай! Сыграй нам «Типперери» или ирландскую джигу.

— Нет, — твердо ответил Хью. — Когда я хочу играть, мне нужна большая аудитория или чувственная ночь.

— Значит, мы тебя не вдохновляем?

— Не настаивай, Софи, — попросила миссис Уилстэк. — Он уже две недели носится туда-сюда — ни минуты покоя.

— Что делать, у меня артистический темперамент, — улыбаясь, пояснил Хью специально для Джин. — Нужно настроение, вдохновение...

— Ой, только не надо этих разговоров, — перебила его Софи. — Не верю я во все эти настроения. — Она тоже повернулась к Джин. — А вы? Может быть, вы, как музыкант, тоже обладаете специфическим темпераментом?

— О, его очень полезно развить в себе, на случай, если не хочется что-то делать, — ответила Джин. — Впрочем, некоторые люди умеют отказывать и без этого, не затрудняясь извинениями.

— Один — ноль! — воскликнул Хью.

Он явно был удивлен.

— Я сама пользуюсь такими отговорками, — мягко продолжила Джин.

Ее преследовало странное ощущение, будто Софи подглядывает за ней, пытается влезть в душу. К тому же, ее интересовало, так ли чувствует Хью... Впрочем, он писал Софи записки, начинающие со слова «милая»...