Рай - здесь

Уокер Люси

Откуда ни возьмись, возник стол, покрытый белой скатертью. На нем возвышался свадебный торт, испеченный в форме замка, и новобрачные заняли свои места во главе. Танцы прекратились, и Билл посадил Джин рядом с фермершей.

Вокруг молодых суетились друзья, и Джин заметила, как Хью положил скрипку на пианино и вынул сигарету. Он наклонился к матери, что-то сказал ей и повернулся к залу, ища глазами ее, Джин. Девушка была уверена, что мать велела Хью найти ее, и немного разозлилась — ей не хотелось, чтобы Хью лишь выполнял свой долг. Он затушил окурок, спрыгнул со сцены

и пошел в ее сторону. Джин старательно отводила глаза, как всегда бывает в танцзале, когда девушка мечтает, чтобы молодой человек пригласил ее, но боится ошибиться — вдруг он направляется к другой?

— Веселишься, Джин? — спросил он.

— О, да, — ответила она. — Здесь замечательно.

— Жаль, что я играю... мы могли бы потанцевать, — продолжил он.

В глазах светилась ирония.

— Ничего страшного. Лучше садись и закури.

— Может, выйдем на улицу? Здесь и так достаточно накурено.

— А без тебя обойдутся?

Джин встала.

— Пять минут. Сейчас в центре внимания невеста.

Джин не была уверена, что он прав, и не могла не обращать внимания на любопытные взгляды, направленные на них с Хью, когда они проталкивались к выходу. На улице было прохладно и светло. Цветные фонарики отбрасывали причудливый свет на деревья, заставляя их выглядеть сказочными и таинственными.

— Давай прислонимся к изгороди, — предложил Хью. — Так поступают на закате все усталые австралийцы.

Он дал Джин прикурить. Она подняла глаза, их взгляды встретились. Он задумчиво и внимательно рассматривал ее лицо. Джин решила, что он не одобряет курящих девушек. Но... Она ведь курила редко... Да и не собиралась руководствоваться чужими пристрастиями. И вообще, что это меняло? Какая ему разница, курит девушка или нет, ведь он не обращает на них внимания? То ли эта мысль, то ли просто тишина звездной ночи, но что-то заставило Джин погрустнеть.

Хью прислонился к забору. Он, молча, курил, но его молчание не угнетало. Раздавив окурок каблуком, он вдруг тихо сказал:

— Как было бы мило остаться тут на всю ночь.

Джин удивилась — она не ожидала этих слов и не знала, что они значат.

— Но нас ждут внутри, — напомнила она также тихо. — По крайней мере, тебя, Хью.

— Знаю. Но всегда так тяжело оторваться от ночи. Она божественна, верно? Ее не волнует суета человеческих существ где-то там, на земле, покрытой темным платком.

Так вот в чем дело! Хью впал в философское настроение, и ночь пробудила в нем какое-то ностальгическое чувство, как и в ней самой.

— А ты что думаешь, про такие ночи, а, Джин?

Ее снова удивил его вопрос.

Она покачала головой, не ответив. Да он и не ждал ответа.

Потом Хью повернулся ко входу, и Джин пришлось бросить сигарету. Светящийся окурок звездочкой упал на землю. Оба тут же опустили головы, чтобы найти и затоптать его — искра на сухой траве почиталась здесь едва ли не самым страшным преступлением. Естественно, все кончилось тем, что они стукнулись лбами.

— Ой! — воскликнула Джин, хватаясь за голову.

— Прости, — извинился Хью. Он осторожно взял ее за подбородок и откинул

прядь со лба. — Больно?

Их глаза встретились. Оба замерли. Тишина пела.

— Джин?.. — Вдруг Хью резко отдернул руку. — Идем в дом?

— Да... думаю, да, — ответила Джин, стараясь, чтобы ее голос звучал обыденно.

Что он хотел сказать? Что значила эта минута в их жизни? Ей все это не приснилось. Это было. В какой-то момент... в какой-то глупый момент, очарованный звездной ночью, он, похоже, собирался ее поцеловать. А потом, наверное, понял, что это ночь и грусть доводят его до безумия и толкают на то, о чем он может в будущем пожалеть. Господи, конечно! С чего это ей мерещится всякая чушь!

Он взял ее за руку и повел к дверям. Перед самым входом ей снова показалось, что он сомневается. Но Джин успела уже сделать шаг, и они оказались в круге света. Они жили в одном доме, и ей не хотелось усложнять отношений. В дверях девушка повернулась, быстро поблагодарила его за сигарету и за прогулку, сразу заметив, что лицо Хью печально и сосредоточенно. Наверное, у нее самой, был, довольно встревоженный вид, потому что Хью улыбнулся.

— Танца, увы, не будет — заметил он, — Ты извинишь меня, ладно? Мне надо возвращаться к своей скрипке.

И сразу направился к сцене, во все стороны бросая шутки и отвечая смехом на подтрунивание. А Джин вернулась к своему месту. Ее мысли и чувства путались, и она не была уверена, что в них преобладает гнев. Давно ли она знала Хью? Всего несколько дней! Так какое он имел право заставлять ее так чувствовать? И почему она это ему позволяла?

А может, она все это придумала? И когда он называл ее по имени, так тихо и нежно, он вовсе не собирался целовать ее, а хотел сказать что-нибудь философское или просто ничего не значащее? Джин рассердилась и запретила себе думать о Хью, чтобы не испортить такой славный вечер. Но как только зазвучала его скрипка, ее мысли снова вернулись к нему.

Невеста заказала «Прогулку во ржи», и Хью сыграл для нее. Потом подружка невесты попросила исполнить «Проходя мимо», и он сыграл. Гости подхватили песню. Пожилой коренастый отец невесты приобнял жену за полноватую талию и закричал, что хочет услышать что-нибудь старое, например, «Серебро дороже золота». Пока каждый назвал свою песню, а Хью исполнил все заказы, столы для гостей были накрыты. Толпа устремилась к еде, но Билл остановил ее:

— Подождите, ребята! — крикнул он. — Хью обслужил всех, так пусть теперь сыграет для себя. Твоя очередь, Хью!

Зал разразился аплодисментами. Хью улыбнулся. Несколько секунд он стоял неподвижно, опустив скрипку, потом повернулся к матери и взял несколько нот. Она улыбнулась в ответ и кивнула.

И тут мягко и трепетно, нежно и тихо, чтобы зал не подхватил песню, Хью сыграл «Я мечтаю о Джини со светло-каштановыми волосами».

Джин опустила голову. У нее все плыло перед глазами. Так вот, чем Хью завоевывал сердца! Он очаровывал девушек, возможно, сам не сознавая, что делает...

Когда новобрачные уехали, а танцы закончились, миссис Уилстэк объявила, что здорово устала.