Рай. Том 2
Шрифт:
Стюарт выжидал, надеясь, что Фаррел в конце концов попадется на удочку, станет задавать вопросы и выдаст свои настоящие чувства, но Фаррел либо ничего не испытывал к ней, либо был слишком умен, чтобы обронить хоть один намек и рисковать. Ведь если адвокат расскажет своей клиентке о том, как влюблен в нее муж, то можно разорвать документ, поскольку ясно, что угрозы не будут приведены в исполнение.
Совершенно нелогично убежденный в собственной правоте, Стюарт лениво осведомился:
— Могу я спросить вас кое о чем?
— Спросить
— Что заставило вас вести осаду командой из двух адвокатов, особенно известных своими жестокими и деспотичными методами и железной хваткой?
Несколько мгновений Стюарту казалось, что Фаррел не собирается отвечать, но тот немедленно признался, иронически усмехаясь:
— Это было тактической ошибкой с моей стороны. Слишком я спешил подготовить соглашение к сегодняшнему дню и не объяснил Левинсону и Пирсону, что прошу убедить ее подписать, а вовсе не вынуждать и не запугивать.
Поставив полупустой стакан на стол, он встал, давая понять, что беседа окончена.
У Стюарта не осталось иного выбора, кроме как последовать его примеру, но, наклонившись, чтобы собрать бумаги, он добавил:
— Это была не просто ошибка, а смертельный номер. Кроме запугивания и шантажа, вы унизили и предали ее, позволив Левинсону сказать нам всем, что она спала с вами в прошлый уик-энд. Мередит будет ненавидеть вас за это гораздо дольше одиннадцати недель. Знай вы ее лучше, сами бы поняли это.
— Мередит не способна долго ненавидеть, — сообщил Фаррел с гордостью, и Стюарт изо всех сил постарался скрыть, как потрясен, потому что каждое слово Фаррела невольно подтверждало его подозрения. — Будь она настолько злопамятной, прокляла бы отца за то, что испортил ей детство, принижал ее достоинство и отказывался дать пост президента. Она бы возненавидела его, узнав, что он сделал с нами одиннадцать лет назад. Вместо этого Мередит пытается защитить его от меня. Мередит всегда старается найти способ извинить непростительное в людях, которых любит, включая меня самого. Знаете ли вы, что она твердила себе, как я был прав, оставив ее, потому что был вынужден жениться одиннадцать лет назад.
И, не обращая внимания на зачарованно-потрясенный вид Стюарта, Фаррел добавил:
— Мередит терпеть не может причинять людям боль. Она посылает цветы на могилу ребенка с запиской, в которой говорится, как его любят, плачет в объятиях старика, уверенного, что одиннадцать лет назад она избавилась от его внучки, а потом едет четыре часа в метель, чтобы немедленно рассказать мне всю правду. Она мягкосердечна и слишком осторожна. Кроме всего прочего, она еще умна, проницательна и обладает прекрасной интуицией, и все эти качества помогли ей добиться успеха в универмаге, не превратив ее в беспощадную акулу и не позволив, чтобы ее сожрали другие беспощадные акулы.
Наклонившись, Фаррел поднял ручку и окинул Стюарта
— Что еще я должен знать о ней? Стюарт, в свою очередь, ответил Фаррелу взглядом, полным удовлетворенного торжества.
— Черт меня возьми, — тихо заметил он, смеясь, — если я не прав. Вы влюблены в нее и именно поэтому пальцем не пошевелите, чтобы причинить вред Филипу Бенкрофту!
Фаррел одернул пиджак и сунул руки в карманы, немного испортив триумф Стюарта, безразлично пожав плечами, а потом уничтожил его окончательно, резко заметив:
— Вы так считаете, но не знаете наверняка и не станете рисковать, попросив Мередит испытать меня. И будь вы даже уверены, все равно не решились бы сделать это.
— В самом деле? — отпарировал Стюарт, улыбаясь про себя, и отправился за портфелем, решая, стоит ли сказать Мередит о разговоре и как лучше сделать это. — Что заставляет вас думать так?
— Потому что, — спокойно объяснил Фаррел, — с того момента, когда вы узнали, что Мередит спала со мной в прошлый уик-энд, ни в чем не можете быть уверены, особенно в том, как относится ко мне Мередит.
Он вежливо проводил Стюарта к выходу из зала. Тот внезапно вспомнил неописуемое выражение на лице Мередит, когда они с Фаррелом держались за руки, и, скрывая все возрастающую неуверенность под невозмутимым видом, объяснил:
— Я ее адвокат, моя обязанность сказать ей все, что думаю, даже если это всего-навсего предположение.
— Вы также ее друг и когда-то были влюблены, а значит, лично заинтересованы и поэтому не можете судить объективно. Станете колебаться и размышлять и наконец предоставите всему идти своим чередом. В конце концов, если из этого ничего не выйдет, Мередит никак не пострадает и, кроме того, получит пять миллионов.
Они оказались у стола, и Мэтт зашел за него, хотя остался на ногах. Окончательно раздраженный вероятной точностью психологических выводов Фаррела, Стюарт осмотрелся, пытаясь сообразить, что сказать, как потрясти этого человека, и тут взгляд его упал на снимок в рамке:
— Вы собираетесь оставить это фото здесь, пока станете ухаживать за женой?
— Совершенно верно.
Что-то в его тоне позволило Стюарту предположить, что он ошибался, считая эту девушку любовницей или подружкой.
— Кто она? — прямо спросил он.
— Моя сестра.
Фаррел продолжал наблюдать за ним все с тем же раздражающим спокойствием, поэтому Стюарт пожал плечами и, намеренно пытаясь оскорбить его, заметил:
— Личико ничего. Впрочем, и фигурка тоже.
— Я постараюсь пропустить мимо ушей последнюю фразу, — сообщил Фаррел и вежливо предложил встретиться вчетвером и пообедать, когда Джули снова будет в городе. — Передайте Мередит, что я заеду за ней завтра вечером в половине восьмого. Можете позвонить моему секретарю утром и дать ей адрес.