Рай
Шрифт:
— Что ты делаешь? — спрашивает отец, заглядывая внутрь.
Филип в ответ улыбается милой широкой улыбкой.
— Стираю — я описался.
— Описался? — удивляется отец. — Пятнадцать лет ничего подобного с тобой не случалось! — Он всматривается в лицо сына. — Что произошло?
Филип, чуть смутившись, молчит и снова улыбается той же улыбкой — неожиданно обаятельная и мальчишеская, она всегда трогает отца.
— Ты мне скажешь? — спрашивает тот.
— Я влюбился, — отвечает Филип.
Филип выходит из аптеки и садится в свою маленькую машину, стоящую у тротуара.
Снова допрос.
— Мы проверили — ни в одном рапорте ваши звонки не упоминаются, — говорит следователь.
— Именно поэтому я и купила бомбу, — отвечает Филипина и вдруг вспоминает: — В моей квартире есть копии писем. Я сначала посылала их по почте, но последние приносила сама. Там есть печать полиции, что они приняты.
Следователь просит кого-то принести протокол обыска и объявляет короткий перерыв. Филип поднимается со своего места, извиняется и выходит.
В туалете он подходит к зеркалу и вынимает из верхнего кармана мундира маленькую отвертку и кусочек провода. Развинчивает вилку автоматической сушилки. Меняет местами проводки, подключает принесенный с собой и снова все закручивает.
В коридоре он бросает несколько жетонов в автомат c кофе. На маленький поднос ставит несколько пластмассовых стаканчиков. Оглянувшись — не идет ли кто-нибудь, бросает в один из них маленькую белую таблетку. В коридоре уже темно, и Филип включает свет.
В комнате для допросов уже зажгли все лампы, за окном ночь. Полицейские и следователь допивают принесенный Филипом кофе. Филип внимательно следит за ними и облегченно вздыхает, увидев, что мужчина с большим перстнем на пальце делает последний глоток и отставляет пустой стаканчик.
Следователь спрашивает, находились ли копии писем в зеленой бамбуковой шкатулке в верхнем ящике стола. Филипина кивает — да, именно там. Следователь зачитывает опись вещей, найденных в шкатулке. Несколько любовных писем мужа. Филипина снова кивает — да. Письма сестры, живущей в Канаде — да, все правильно. Копия автобиографии, написанная Филипиной для дирекции школы семь лет назад, — тоже верно. Два тоненьких золотых обручальных кольца — да. И сверху короткое трагическое письмо, написанное месяц назад ее ученицей. Филипина утвердительно кивает, ожидая продолжения, но его нет. Следователь, заметив удивление Филипины, протягивает ей протокол обыска.
— Подписано поручиком и сержантом, проводившими обыск, —
Филипина внимательно читает.
— Это ваша подпись? — спрашивает она поручика.
Тот подтверждает.
— И там больше ничего не было?
— Ничего, — говорит поручик.
Филипина опускает голову. Филип, наблюдающий за мужчиной с перстнем, видит, как тот беспокойно ходит по комнате. Подойдя к открытому окну, делает несколько глотков свежего воздуха, сжимает челюсти.
— Может, вы их куда-нибудь еще положили? — спрашивает следователь, но Филипина отрицательно качает головой.
Поручик повышает голос.
— Кто тебе дал бомбу? — спрашивает он.
Филипина не отвечает.
— Фамилия человека, который дал тебе бомбу!
Филипина, опустив голову, молчит. Мужчина с перстнем извиняется и быстро выходит из комнаты. Филип провожает его взглядом — теперь он явно чего-то ждет. Филипина неожиданно поднимает голову и, глядя поручику прямо в глаза, говорит так же громко, как он:
— Купила у серба. Чуть-чуть дешевле огнемета или пушки. Его зовут Милан, я могу сказать, где он бывает. Но я хочу назвать вам другие фамилии. Ближайших сотрудников человека, которого я хотела и сейчас хочу взорвать. Его курьеров, связных, наркодилеров и тех, кто отмывает его деньги в Швейцарии.
Поручик прерывает ее:
— Тебя обвиняют в убийстве четырех человек… — кричит он уже громко, — и ты не выйдешь отсюда до конца своих дней! Твою организацию мы расколем — все дадут показания против тебя. Этим обычно и кончается. А ты здесь помрешь, — заканчивает он, наклоняясь к Филипине.
— Там действительно было двое детей? — спрашивает она.
— Да! Было! И их отец! И старая женщина! — продолжает орать поручик.
Но Филипина уже не реагирует. Она машинально вытирает нос — похоже, плачет. Ее просторный свитер с карманами висит на спинке стула.
Филип записывает, то и дело поглядывая на дверь. С того момента как мужчина с перстнем пошел в уборную, прошло уже две минуты.
— Вы будете давать показания? — спрашивает следователь.
Филипина качает головой. В это время гаснет свет.
— Что, черт возьми, происходит? — кричит поручик.
Он подходит к светлому квадрату окна и выглядывает.
— Похоже, везде погасло, — сообщает он следователю, который встает и тоже подходит к окну.
Филип поднимается, чтобы дать ему пройти и, пока те смотрят на темный двор, быстро подходит к стулу Филипины и, наклонившись, кладет что-то в карман ее свитера. Тихонько говорит:
— Я вам кое-что положил в карман. — И возвращается на место.
Спустя мгновение зажигается тусклое аварийное освещение.
— Ну вот… — с облегчением говорит следователь, садясь за свой стол.
Мужчина с перстнем входит в комнату.
— Только поднес руки к сушилке — пробки вылетели, — говорит он.
Следователь потягивается.
— Хватит на сегодня.
Он берет трубку и просит увести арестованную.
Филипина встает и надевает свитер. Один карман явно что-то оттягивает. Филипина на мгновение задумывается, не зная, как быть, бросает взгляд на Филипа, который тоже обеспокоенно смотрит на нее, и сует руки в карманы. Появившийся охранник выводит ее из комнаты. Филип облегченно вздыхает.