Район на район, или хаос юго-востока
Шрифт:
Ребята рассредоточились вдоль низенького, не выше колена, заборчика, отгораживающего проезжую часть Площади Ленина от тротуара и обрамляющего его по сторонам газона, вытоптанного за многолетнюю историю постоянно проводимых здесь массовых мероприятий. Они стали выглядывать знакомых в толпе демонстрантов, махать им руками, выкрикивать речовки.
К назначенному часу из сквера и всех дворов, уголков, закоулков и улочек начали стекаться люди и выстраиваться в стройную колонну на участке улицы Маяковского, ведущую в сторону Площади Ленина. Старшие колонн с табличками
Посередине Площади Ленина была установлена трибуна – тыльной частью к ДК, а передней – к памятнику Николаю Егоровичу Жуковскому. Власти города, его почётные жители, руководители силовых структур и приглашённые общественные деятели по очереди произносили пламенные поздравительные и напутственные речи.
– Илюх, чё думаешь, – тихо сказал, наблюдая за происходящим на Площади, огромный по комплекции Пахом Илье Автократову по прозвищу Кран – худощавому хмурому приятелю с зализанными волосами, – если мы толпой щас мимо трибуны пройдём?
– Да хрен его знает… – задумавшись, пожал плечами Илья. – Тут же у каждого завода своё место вроде. А так-то, ваще, чё? Идея путная! – его глаза вдруг загорелись интересом. – Можно попробовать.
– Мельник, ты чё думаешь? – пихнул Пахом локтем в бок стоявшего по другую руку рослого парня со светлыми вьющимися волосами.
– Не знаю, – широко улыбаясь, ответил кудрявый блондин. – В детстве-то я любил на демонстрации ходить.
– Ну! – подтверждая свою правоту, промычал Пахомов. – И я об этом говорю. Да, Кран?
– Угу, – промычал задумчивый Илья Автократов.
Их было человек шесть – самых высоких и самых взрослых из всей группы ребят, толпившихся на газоне. Всем им было по восемнадцать лет и больше. Один из них был с густыми усами и даже слегка седоват. Автократов выглядел старше всех, кроме этого седого. Да ему и действительно было уже немного за двадцать. Хотя он и был не высоким, худым и даже чуть горбился, но явно пользовался у всех, включая старших парней, авторитетом.
– Улукбек, а ты чего скажешь? – обратился Автократов к крепкому парню лет шестнадцати-семнадцати.
– Да хрен его знает. Так-то можно вообще, – почесал Улукбек свой затылок. – Ща у пацанов спрошу.
– Ага, давай! – сказал Кран, хлопнув Костю Улукбекова по плечу. – Ну, а вы чего? – обратился он теперь ко всем старшим парням. – «Птицы» мы или где? Давай строем пройдём, а?
После долгой и нудной официальной части парада наконец заиграл оркестр, и колонна демонстрантов, оживившись, тронулась.
Люди шли, радостно махая флажками и другими атрибутами праздника, приветствуя зевак.
– А интересно – скока нас тут? – спросил Улукбеков и приподнялся на мысочки, сильно опершись руками на плечо Пономарёва, чтобы оглядеть толпу своих пацанов.
– Да хрен его знает… – начал
Солдатские «коробки», колонны трудящихся, а за ними и все остальные – представители многочисленных отделов различных заводов, ведомств, образовательных, торговых и прочих заведений проходили мимо ребят, стоящих на газоне за заборчиком. Они уходили правее, возле автобусной остановки разворачивались налево и выходили на «финишную прямую» вдоль площади для прохождения у трибуны и бодро шагали мимо неё.
– Пацаны, – обратился Улукбеков к друзьям, – давай, может, тоже притулимся к кому-нить и пройдём мимо трибуны.
– Да ну… Чё, гонишь, что ль? – сморщился Пономарь. – Не кайфово…
– Гамак! Славян! Вы чё думаете? Семён! – стал спрашивать Улукбек остальных дружбанов.
– Ну… не знаю, – задумавшись, сморщил лицо Стас Семёнов.
– Слышь, Гамак? – не унимался Улукбек. – Славян?
– Ну а чё?! – задумался Витя Гамаков. – Можно.
Слава Антонов, он же Славян, стоял и дёргал плечами, показывая, что он не знает, нравится ли ему эта идея.
– Да пойдём! Чё вы, как аморфы-то? – обидным словом решил задеть и тем самым взбодрить и спровоцировать ребят на более решительные действия Улукбеков. – Вон «старшаки» хотят идти. Чё мы – так и будем стоять, что ли?.. – он обернулся к другим ребятам, ещё помоложе, стоявшим шеренгой вдоль заборчика. А проходя мимо этой группы, хлопал их по спинам. – Пацаны! Айда, пройдёмся вон туда – к трибуне!
Ребята неохотно, но всё же зашевелились, стали перешагивать заборчик и сбиваться в кучку на освободившемся месте на асфальте. Кучка получалась нестройная. Всего собралось человек под тридцать. Старшие ребята стали сами вставать в строй и помогать разместиться молодым. Получилось некое подобие строя.
– Ну вот! Совсем другое дело, – одобрил это построение Автократов, осматривая формирующуюся колонну.
В нескончаемой выдвигающейся с улицы Маяковского людской змейке появился прогал. Одна из колонн что-то замешкалась и немного отстала.
– О! Давай туда! – скомандовал Илья Автократов.
Молодёжная группа быстренько подтянулась к прогалу и встроилась в общую колонну демонстрантов.
– Эй, молодёжь! Куда лезете?! – послышался возмущённый возглас из колонны отставших. – Чего борзеете?
– Молодым – везде дорога! Старикам – везде почёт! – выкрикнул кто-то из молодёжной команды, и по строю покатился одобрительный смешок, превратившийся в гомон. – Дорогу молодым!
– Да ладно вам! Жалко, что ль? Пусть идут! – громогласно выкрикнул пьяный мужик из-за заборчика, где только что стояли сами ребята. – Давай, пацаны! Молодцы! Вперё-ё-ёд! – проорал он и, шатаясь во хмелю, засунул пальцы в рот и громко засвистел.
– Хорош свистеть! – в отчаянной злобе, как будто сто раз уже это говорила, процедила сквозь зубы какая-то женщина, видимо, жена пьянчуги. Она сильно дёрнула его за рукав, потащив за собой, тем самым прервав свист.