Район: репортаж
Шрифт:
Как известно, у каждого человека в нормальном демократическом (обязательно демократическом) государстве могут быть свои пять минут телевизионной славы. На мою же долю, судя по всему, этих минут выпадет куда как больше. Вот только сейчас они никому из нас не нужны абсолютно:
– Убери микрофон, Настя. Интервью ты у меня возьмёшь вечером, если всё будет спокойно, и мы дойдём до места ночёвки. И лемуры – не «довольно опасны». Они смертельно опасны, как и всё в Районе. Убери микрофон и крути головой по сторонам. Быстро!
Настя послушно убрала микрофон и, судя по устремлённому по сторонам взгляду,
Слишком спокойно мы шли. Чересчур спокойно. Значит, наш глумливый господин Район в ближайшее время подкинет нам что-то этакое. Через сто метров мы все дружно в этом убедились.
Кондуктор успел вскинуть автомат, но на курок его палец жал уже рефлекторно. Ствол повело в сторону и уткнуло в землю. Его худое долговязое тело начало заваливаться назад, а то, что осталось от головы, запрокинулось так, что было видно, как брызгает струйками кровь из месива, оставшегося на месте подбородка и верхней части шеи.
Древесный сколопендроморф – метровая тварь в твёрдом хитиновом панцире. Эта сволочь появилась сравнительно недавно. Умники из Лаборатории считают её мутировавшей сороконожкой. Может, оно и так, конечно. Вот только что-то я не помню сороконожек, которые бы плевались сгустками кислоты, мгновенно пожирающей любую органику и некоторые виды пластика. Очень большое, агрессивное и опасное, но, к счастью для рейдеров, не обладающее даже зачатками разума насекомое. Кондуктору не повезло: сколопендроморфа очень тяжело увидеть на искорёженных деревьях Района, Изменение подарило ему свойство замечательно маскироваться на любых поверхностях.
Сердечники моих жутко дорогих патронов бронебойные, очень убедительные. Сороконожка брызнула во все стороны грязным жёлтым студнем. На них нельзя экономить патроны: эти сволочи слишком живучие. Самый лучший вариант – сразу же по обнаружению разнести гадине голову в клочья и откатываться в сторону, чтобы не задела острыми концами лап, или, что ещё хуже, не попали брызги кислоты.
После того, как Скопа осмотрела ближайший кустарник, Настя дёрнула туда со спринтерской скоростью. Оператор оказался не таким стеснительным и содержимое желудка выблевал прямо себе под ноги.
Потом мы закопали Кондуктора с помощью складной «сапёрки», которую обнаружили в его рюкзаке. КПК и армейский жетон с эмблемой ВДВ и кулака в звезде и с автоматом я убрал к себе. «Вал» и подсумок с патронами к нему – пришлось припрятать в обломках каких-то бетонных труб, не пойми для чего и когда оставленных в этом пролеске.
Вот так мы лишились ещё одного рейдера. Когда я спросил наших туристов о том, что, может быть, они теперь захотят повернуть назад, то получил отрицательный ответ.
Ну и ладно, их дело. В конце концов, работа у меня такая – ходить в Радостный. А то, что приходится тащить ещё и пару людей, которые полезли сюда из-за денег и по причине какого-то непоправимо глупого упрямства желают и дальше продолжать съёмку…
Ну и что я сделаю с ними? Это ведь их собственный выбор. Не знаю, что им пообещало руководство за репортажи. Подозреваю, что ничего из ряда вон выходящего. Видел я таких там, на войне. То ли по природе
Одно ясно, что на смерти Кондуктора прайм-тайм они заработают. Это точно. В первый же вечер.
Дальше шли ещё более осторожно. Через коммуникатор я отправил информацию по всему списку контактов. Скополопендры всегда роятся рядом, перемещаются в подобии колонии, и вполне можно ожидать, что здесь их довольно много, поэтому предупредить ребят было необходимо.
Из леска мы вышли через полчаса. По дороге ещё два раза приходилось стрелять по древесным гадинам. Как и предполагалось, какая-то колония перебралась и сюда. Это плохо, размножаются они быстро. Уже на самом выходе Большому повезло. За поваленным деревом он успел заметить хвост очень большой многоножки. После того, как мы расстреляли её, найти кладку с яйцами было достаточно просто. Фосфорная граната быстро решила вопрос, связанный с увеличением поголовья ползучей мерзости в этом районе. Подозреваю, конечно, что таких вопросов нас ожидает довольно много в ближайшее время. Наверняка придётся палить лес, либо прочёсывать полностью, а иначе проход через него скоро будет абсолютно невозможен. Особенно для тех, кто в Районе недавно и обзавестись дорогой и качественной защитной экипировкой ещё не успел.
Местность здесь сложно-пересечённая. Никак больше и не определишь это скопление холмов, разделяющих их оврагов и просто глубоких канав, частых перелесков и постоянно встречающихся уже на пятом километре притопленных низменностей, которые ближе к Радостному превращаются в непроходимые болота. С севера они вообще давно слились в одну систему, нашу знаменитую Топь. Весь этот геологический кавардак, вкупе с близостью к аномально насыщенной электричеством Чертой, часто давал сбои в аппаратуре.
Но первых встреченных рейдеров наши КПК засекли вовремя. Три фигуры в хорошо подогнанных армейских костюмах неторопливо, не прячась, шли нам навстречу.
– Бес, Зотыч и Конь, – Скопа убрала монокуляр в футляр, – ушли давно. Всплеск наверняка переждали ещё в старых районах.
– Здорово, бродяги. – Наушник ожил, передавая хрипловатый басок Коня, – Выпить ничего с собой нет?
– Найдётся, Сивка-бурка. Своё закончилось, что ли?
– А то. Хорошо, что тебя, художник доморощенный, встретили.
Поделившись с парнями имеющейся огненной водой, мы ненадолго задержались, послушав последние новости.
После Всплеска они рискнули возвращаться по довольно знакомому маршруту и в принципе не прогадали. Он был средним, и новых ловушек появилось немного. По дороге им пришлось два раза отстреливаться от зверья, но в целом обошлось без приключений. Любителей попотрошить возвращающихся на Землю бродяг группа Коня не встретила. Тем не менее, Конь предупредил, что патрули «Арийцев» видели в районе станции перекачки группу из пяти или шести человек. Судя по виду и сноровке, проявленной в процессе отрыва от «чистых», это наверняка были либо мародёры из «стариков», либо, того хуже, наёмники, идущие на задание.