Райшаария

Фомина Татьяна

А нервишки-то у нее пошаливают! Видно, не все гладко на ее колокольне. Она изменилась. Из красивой женщины Алианна превратилась в старуху. Ее блестящие соломенного цвета волосы, посерели и паклями свисали на лицо. Эк, ее перекосило, бедолагу.

– Что уставилась? Не нравится?! Все! Твое время вышло!

– Ну, а у меня-то ты что заберешь? Ни молодости, ни любви, ни славы у меня нет. Извини. Обломайтесь, леди. – Снова съязвила я. Как она взбеленилась! Все-таки, правда, бьет сильно!

Но радоваться было нечему. Пещера исчезла. Я стояла на краю крутого обрыва. Внизу бушевало море. Мои ноги по-прежнему были стянуты веревкой, а я просто прижимала к груди яйцо с дракончиком внутри, завернутое в футболку. Алианна могла бы и не связывать

мне ноги, потому что плавать я не умела, точнее, очень боялась воды. И шансов выплыть у меня совсем не было. Я поняла, что задумала Алианна. Она просто столкнет нас вниз. А Райшаария все будет слышать, и ничем не сможет помочь ни мне, не своему еще не вылупившемуся малышу. И самое печальное то, что Алианна будет снова ломать другие жизни, забирая у каждой то, что для нее важнее всего. А ведь как часто мы бываем слепы, и платим баснословную цену за свои прихоти и капризы. Да, Алианна собрала в себе все женские недостатки и пороки. Но ведь мы-то этого не замечаем в себе! Нам кажется, что мы всего этого достойны!

Мне оставалось только достойно умереть. Я, конечно, могу проснуться. Но тогда, что станет с яйцом Райшаарии? Оно разобьется от удара о воду. Вот, если бы оно не повредилось, то возможно дракончик останется жить. Ведь внутри скорлупы есть воздух! Это все, о чем я успела подумать. Я полетела вниз. Удар о воду выбил воздух у меня из груди, и я стала погружаться вниз. Я еще пыталась дергаться, но безуспешно, ноги были стянуты, а руки заняты.

Солнечный свет на поверхности становился все меньше, значит, я уже точно не смогу выплыть.

Какое-то время я еще падала вниз. По моим ощущениям, я давно должна была уже потерять сознание, но нет. Я все видела. И когда рядом со мной промелькнула тень, я затрепыхалась, чтобы привлечь внимание к себе. Это был дельфиненок. Вот, если бы это была его мама, у меня был бы шанс…. А так. Хотя. Я с трудом стянула с себя мокрую футболку с замотанным в нее яйцом. Я протянула сверток дельфинчику.

«Прошу, спаси его!» – мысленно попросила я. – «Райшаария».

Это все, что я смогла для нее сделать. Он забрал сверток, и поплыл. Я попыталась еще работать руками, но безуспешно. Надо проснуться! Да! Срочно надо проснуться! Но я не могла этого сделать. Как часто, бывает, когда снятся страшные сны, из которых мы не можем вырваться. Похоже, это и есть мой страшный сон. И не только страшный, но и последний, потому, что я знала, что это значит.

Мне не хватало воздуха, и я из последних сил сдерживала себя, чтобы не сделать вдох. Я уже почти открыла рот, как меня кто-то схватил, и резко развернув, закрыл рот. Я почувствовала… поцелуй?! Да. Это был поцелуй, который впустил в мои легкие воздух! Я жадно впилась в эти губы, стараясь ухватить живительный глоток. Сознание вернулось. Я посмотрела в лицо своему спасителю. ГРОМОВ?! Он-то тут откуда? Но Павел, ибо это был он, тянул меня наверх. Потом снова припадал к моим губам, давая мне глоток воздуха, и снова плыл. Я не понимала, как ему удавалось сохранять в своих легких воздух, я, вообще, ничего не понимала. Он вытащил меня на берег. У меня внутри все горело, видно, я все-таки успела хлебануть воды. Я даже не обратила внимание на то, что осталась без футболки! Это такие мелочи! Я смотрела на него. Он тоже пытался отдышаться. И тут я проснулась!

Нет, ну надо же! Ни раньше, ни позже! Я тяжело дышала. Будильник. Это он меня разбудил! Пять утра! Я давно уже не вставала по будильнику, но вчера, сама не знаю, почему завела его на телефоне. Видимо, чтобы не опоздать в аэропорт. И вот он-то и зазвенел так некстати. Хотя иначе бы я опоздала на самолет.

Мысленно поблагодарив Громова, что не дал мне утонуть, я стала собираться.

Я очень надеялась, что «усну» в самолете, как в прошлый раз. Нужно ведь узнать, что стало с яйцом Райшаарии, с ней самой, куда делась Алианна, да и делась ли она вообще, и как там оказался Громов. Надо сказать, что

последний вопрос меня волновал куда больше остальных. Таких совпадений не бывает, это уж точно. А спросить об этом у него, я точно не смогу. Почему? Да потому, что вдруг, он просто «спит», как младенец. И ни сном, ни духом ничего не знает (кстати, а откуда, взялась это поговорка?). А тут я, со своими вопросами. И диагноз – нормальная сумасшедшая – мне обеспечен. Нет уж. Я как-нибудь уж потихоньку это попробую узнать. Не нанося ни чьей психике вред. Но «уснуть» мне не удалось. Как я ни старалась. В голову лезли самые разные вопросы, и еще нелепее были варианты ответов. Поэтому я постаралась отвлечься и листала женский журнал. Но и тут мое воображение жестоко надо мной поиздевалось. В каждом лице мне мерещилась Алианна. Не она сама, а ее черты. То улыбка, то взгляд, то наклон головы. И, что бы я ни делала, я не могла от этого избавиться. Видимо, все-таки в каждой из нас глубоко внутри (а у кого-то и не в глубине даже), сидит Алианна. Кто она такая, я так и не поняла. Но уж явно не ангел, это точно, а демонесса какая-нибудь, бесовка, или черт знает что, точнее кто.

Когда я подъехала к дому, было уже почти час дня. Странно, что Игорь мне до сих пор не звонил. Мы с ним договаривались, что перед школой он мне позвонит. Или забыл, или я не знаю. Я звонила домой из аэропорта, но, ни Элина, ни Игорь не ответили. Странное беспокойство закралось в душу. Я мысленно торопила водителя такси, чтобы он ехал быстрее. Но он был не виноват, что в городе такое плотное движение.

Когда я открыла дверь и вошла домой, то замерла на пороге: в коридоре стояли мужские ботинки большого размера. В груди все похолодело. Юра дома? Что ему надо? И почему такая тишина? Ну, ладно, дети в школе, но, где пес, который всегда всех встречал? Я зашла в гостиную. Никого. С неприятным чувством я открыла дверь в свою спальню, бывшего мужа я в ней видеть точно не хотела. Опять никого. Что за чертовщина?! Комната Игоря тоже была пустой. Но за то я нашла Грея. Это лопоухое чудовище залезло к моему сыну на кровать, и там спал, раскинув лапы, и даже никак не отреагировав на мое появление! Я согнала его, и он, понурив голову, отправился на свой лежак.

Зайдя в комнату дочери, я застыла на пороге. Элина спала. В комнате пахло лекарством и еще чем-то не понятным. Рядом с ее кроватью лежала целая гора скомканного белья. Но не это меня поразило! На полу, возле кровати моей дочери, подложив под голову плед, спал Громов! Я увидела на столе градусник и схватила его: температура была не сбита, почти 40. Мне поплохело. Я больше ни о чем не думая, перешагнула через спящего Громова, и положила ладонь на лоб Элины. Уф. Лоб был прохладный и влажный. Я поправила одеяло и уже хотела тихонько выйти, как услышала сзади себя, точнее даже подо мной, нелепое:

– Я теперь больше не вырасту.

– Что? – я развернулась и уставилась на Громова, который проснулся, и смотрел на меня снизу вверх.

– Я теперь больше не вырасту, – повторил Громов. – Ты через меня перешагнула!

Да, ладно?!

– Прости! – Выдохнула я. Мне и в голову не могло прийти, что взрослый человек верит в эту чепуху. Или он пошутил? Не зная этого наверняка, я снова через него переступила. Эта зараза забавлялся!!!

– Что ты здесь делаешь? – спросила я его. Мы не переходили с ним на «ты», но я была слишком взволнована, чтобы это заметить.

Он сел. Выглядел Громов не самым лучшим образом. Точнее, в таком виде я его видела в первый раз. Он всегда был в костюмах и безупречно отутюженных белоснежных рубашках. Сейчас он сидел в простых джинсах и футболке с длинными рукавами, волосы были взъерошены, а сам он был похож на не выспавшегося совенка.

– Как она? – Вместо ответа на мой вопрос спросил он, протирая глаза.

– Вроде температуры нет, – ответила я.

– Это хорошо, – вставая, сказал Громов.

Я все еще стояла и смотрела на него, ничего не понимая.