Райская птичка
Шрифт:
– Оказывается каждому отпущено своё время радости… - задумчиво проговорила она, уже не сопротивляясь.
– Да. Забавно, правда. Я подумал, если бы у меня была такая книжечка, сколько бы я в ней записал…
– И сколько? – В свою очередь, Энджел тоже попыталась оценить моменты радости, которые стоили того, чтобы занести их в такой «реестр». И на самом деле их оказалось весьма не много.
– А как это измерить? И добавлять ли связанные с этим переживания? Эти вопросы взволновали Искателя, как и меня. Например, рождение ребёнка. Один день? Два? Неделю? Или
Руки его спустились к животу и замерли. В эту секунду мысль о том, что он знает, пронзила её как молния. Она развернулась к нему лицом и прижала ладони к щекам, которые залились румянцем.
– Мне не нравится, как ты себя ведёшь, - уже недовольно сказал он.
– Я рассчитывал не на такой разговор.
– Я тоже. Но я не знала, как сказать тебе.
– Как сказать? Что за глупость? Не понимаю. Да просто взять и сказать. Объяснить. Рассказать. Всё очень просто. Зачем ты снова всё усложняешь? Неужели так трудно поговорить со мной? Я не умею слушать? Грублю тебе?
– Перестань, - мягко сказала она, сглаживая не очень приятную ситуацию.
– Сейчас ты наговариваешь.
– Неужели ты думала, что я не догадаюсь? Глупая.
– Когда ты узнал? – Она обняла его за шею, прячась от него самого.
– Не скажу.
– Когда? Как? – страстно желала узнать, несмотря на отказ.
– Тебя укачивает в машине, - со вздохом начал он.
– По ночам ты слоняешься от бессонницы. Ненавидишь луковый суп, который раньше любила. И на лице у тебя всегда мечтательная улыбка. Ты забыла, что у меня маленькая племянница, я знаком со всеми самыми красочными проявлениями твоего состояния.
– У меня на языке крутится самый глупый вопрос, который только можно задать в этой ситуации. – У неё на лице и сейчас была та самая мечтательная улыбка, о которой он говорил.
– Гарантирую, я не одна такая…
– Не спрашивай. Поверь, это событие я давно занёс в свою «книжечку». И всё остальное, по сравнению с этим, меркнет. Надо же… Моя Птичка беременна...
Его тихие вкрадчивые слова и крепкое кольцо рук производили больший эффект, нежели, если бы он закружил её, пафосными восклицаниями знаменуя свой восторг. Тихо, крепко, уверенно, - так, что душа замирала.
– Скоро можно будет узнать пол малыша.
– Может, оставим сюрпризом?
– Нет, ни за что! Мне снился мальчик.
– Значит – будет мальчик.
– Или девочка.
– Или мальчик и девочка, - улыбнулся.
– Ох…
– Я же сказал тебе, что не отпущу тебя. Ещё той ночью сказал. Откуда столько упрямства?
– А как же: любовь не инстинкт?
– Я и не говорил, что влюбился в тебя в тот первый раз.
– А когда?
– Не скажу.
– Когда? Скажи.
Разговор давно ужу сошёл на шёпот.
– Нет, не скажу. И не спрашивай.
– Почему?
– Я оставлю это для себя. Для тебя же – всё остальное. Вся моя жизнь… Не могу сказать «до гроба», может, как-нибудь деликатнее…
– Как?..
– …до последнего вздоха.
Эпилог
Она заглянула
– Привет. – И тут же приложила палец к губам.
– День добрый, - тихо получила в ответ.
– А он добрый? – адресовав ответную улыбку секретарше, спросила Энджел и посмотрела на закрытую дверь, осторожно ступая, чтобы не издать стука каблуков.
– Вполне, - ответила она и, поймав направленный на дверь взгляд, не дожидаясь вопроса, кивнула: - У себя.
– Занят?
– Нет, один.
– Это очень хорошо. – Энджел шагнула в сторону двери.
– Что-нибудь нужно? Кофе, чай?
– Нет, благодарю. Думаю, обойдёмся.
Как только дверь за невестой босса захлопнулась, зазвонил телефон.
– Он вам перезвонит, как только освободится, - уверенно отослала Элен звонившего и положила трубку.
Данте вскинул глаза на звук открывающейся двери, и взгляд его тотчас смягчился, стоило увидеть посетителя. Вернее, посетительницу, - самую желанную из всех возможных.
– Что-то случилось? – слегка встревожился он, потому что её визит не был запланированным.
– А почему что-то должно было случиться? – с лёгким налётом игривости в тоне спросила она.
– Ты приехала…
– …соскучилась.
– Я рад, - с улыбкой.
И он был рад. Их карамельные дни прерывались его встречами, работой, телефонными звонками - всеми теми элементами реальной непридуманной неромантической жизни, которые очень хотелось послать подальше. Горчинка в медовом соусе. И её неожиданный приход - лирическое отступление, – как мята в десерте, - оттенял, освежал, оставляя после себя приятный привкус.
Данте не спешил подняться навстречу, а смотрел, наблюдал, лишь слегка отодвинувшись от стола и откинувшись на спинку кресла. Это всегда приятно – ловить на её лице мягкую искреннюю улыбку, отмечать блеск глаз, пытаясь угадать мысли, желание… и угадывать, исполнять, удивлять, ждать отклика, - это безумно приятно…
Она твёрдо ступала, выстукивая шпильками, с напускным загадочным выражением, с улыбкой так красящей её лицо. Медленно шагала, на несколько секунд замерев на середине, обернувшись, оглянувшись. Осмотрелась, хотя всё было знакомо и ничуть не изменилось. Только она сама. Когда-то она шла сюда как на заклание, а сейчас впорхнула как бабочка. У большого овального стола Энджел остановилась и положила на одно из придвинутых к нему кожаных кресел пластиковый пакет, что держала в руке.
Всё это время Данте с любопытством следил за каждым её движением, не торопясь с расспросами. Теперь у него было время на всё. И можно не торопиться хватать её в объятья. Созерцать её не менее приятно, а когда она появлялась неожиданно, как и всегда – вызывала ощущение глотка свежего воздуха в убивающей духоте и приятное тепло в груди. Обратил внимание, что оделась она не в той манере, в какой он привык видеть её последнее время. Снова влезла в узкую строгую юбку и голубую, украшенной одним лишь бантом у горла, блузку, которую смело можно назвать офисной. Здесь, в рабочей атмосфере, - привычно, но уже странно.