Райская птичка

Сергеева Оксана Николаевна

– Я скоро вернусь, - бросила она Лили и вышла из кабинета, захватив пресловутые бумаги. У дверей приёмной она отогнала нерешительность от себя прочь и призвала на помощь всю свою рациональность и спокойствие, в том, что они ей сейчас очень пригодятся, сомнений не было.

Задержав дыхание, она открыла дверь, всё же чувствуя себя школьницей в кабинете у директора. Едва ступив на порог, уткнулась взглядом в спину Данте, который что-то выговаривал Гвен. В приёмной она поздоровалась, и он обернулся, окинув её мимолётным взглядом. Получив знак пройти в кабинет, Энджел не стала задерживаться.

Что он за человек, если только

при звуке его голоса реальность теряет свою остроту и расплывается. И слов не понять, только глубокие интонации, будоражащие женское существо, заставляющие верить в его мужское «право». Взглянув на кресло, Энджел отмела невольные мысли присесть. Возможно, всё закончится быстро, и он не будет долго и упорно выжимать из неё все соки.

Раздался щелчок замка. Он вошёл и захлопнул дверь. Невольно она вздрогнула.

– Сядь! – резковато сказал он.

Она и бровью не повела, хотя пришлось приложить усилия, сделала шаг, цокнув каблуком о дубовый паркет, положила стол бумаги и отошла, так же молча, приняв ту же застывшую позу. С некоторым удовлетворением она услышала его громкий вдох и такой же громкий выдох. Мысленно улыбнулась, но виду не подала.

– Энджел, пожалуйста, присядь!

Он стянул пиджак и в том, как он это сделал, таилась скрытая эротичность. Пришлось сглотнуть, чтобы не захлебнуться от собственных эмоций, которые рванули вверх перекрыв горло. Его дьявольски чёрные глаза поблёскивали, и точного их выражения прочитать не представлялось возможным. Данте был красив своей угрюмой красотой и, несомненно, пользовался у женщин огромной популярностью. Он взглянул на неё задумчиво, бросил пиджак на кресло и засунул руки в карманы брюк. Вот теперь она решила, что стоит лучше присесть.

Вероятно, в кабинете президента намеренно поставили такие кресла – неудобные, в которых чувствуешь себя некомфортно и неуютно, так что ни о каком расслаблении и речи быть не могло. Энджел откинулась на спинку и скрестила руки на груди, внутренне приготовившись к защите, закинула ногу на ногу, тут же поймав его взгляд у себя на коленях. И выше. Он медленно пополз, забираясь под одежду, вился как змейка, и от этого острого ощущения стало невыносимо усидеть на месте. Руки так и просились потянуть платье вниз, но Энджел сдержала себя и не шевельнулась. Даже не дёрнулась, только выше подняла подбородок.

– Тьерри, я надеюсь, посвятил тебя во все подробности? – Данте нарушил молчание, склонился над столом и расписался на бумагах.

– Да, он посвятил меня практически во все подробности, - равнодушно ответила она, сделав акцент на «все».

Он неспешно обошёл стол и присел на край столешницы, слегка улыбнувшись и чуть наклонив голову:

– Вот и хорошо. Если у тебя будут вопросы, обращайся к нему, он поможет. Или ко мне.

Просто несказанная честь, по любому вопросу обращаться напрямую к самому президенту!

– Хорошо, спасибо, - не особо балуя его проявлением эмоций, откликнулась она.

Бессознательно Энджел задержала взгляд на наручных часах, плотно обхватывающих его крепкое запястье. Он выверенным движением поправил манжеты и сцепил пальцы.

– Я так понимаю, ты не работала в такой должности, - он понизил тон, и это произвело должный эффект. Она оторвала взгляд от его рук и посмотрела ему в лицо. Что это было? Он включил своё убийственное обаяние? Если так, то она будет мертва меньше чем через десять минут, он и без того будил в ней дикие

и первобытные инстинкты, древние как сама жизнь, чистые и не отягощённые условностями. Не нужно иметь богатое воображение творческого человека - достаточно вспомнить то, что между ними уже было.

Самое лучшее сейчас, это встать и уйти и ну его к дьяволу. Но что-то мешало ей сделать это, вынуждая сидеть прикованной к неудобному креслу. Должно быть, его гипнотический взгляд или медленная речь, зарождающаяся где-то в глубине груди, а потому лишённая визгливых пронзительных ноток, лишали её сил двигаться.

– Нет, не работала, - подтвердила она.

Ещё вчера он был открыто агрессивен, а сегодня спокоен как удав, или что там ещё говорят в таких случаях. Это сбивало с толку, потому что она готовилась к встрече на других тонах.

– Кофе, чай? Чего бы ты хотела? – сказав это, он только укрепил своё преимущество. Эта была просто гениальная манипуляция.

Энджел выдохнула с лёгким возмущением:

– Ты со всеми своими сотрудницами распиваешь кофе?

– Нет, не со всеми. Точнее, вообще не распиваю, - безмятежным тоном произнёс Данте. Он явно ждал от неё язвительного замечания, но она мило улыбнулась ему:

– Нет, спасибо большое. Вынуждена отказаться, несмотря на оказанное почтение моей скромной персоне.

– Так я и не сплю с другими сотрудницами, - этими словами, сказанными мягким тоном, он осознанно навязал ей ощущение сексуальности, которое стало неотъемлемой частью их отношений.
– Тебя введут в курс дела. Если понадобится, дадут наставника, чтобы ты отследила весь процесс, пока не начнёшь работать самостоятельно, - тут же пояснил он чётко и бесстрастно, ничего не выражающим тоном, что располагало к деловому разговору, давало надежду, что именно в то русло он и перетечёт. Но её чувства говорили совсем другое, и внутренний инстинкт самосохранения твердил, что нужно бежать отсюда как можно скорее.

Как ни старалась, не могла она воспринимать его как главу, начальника и первое лицо в компании. Внутри она чувствовала некое преимущество своего положения и не благоговела перед ним как другие. Её острая реакция на него заключалась в другом – она воспринимала его как мужчину и реагировала на его упрямую подавляющую напористую сексуальность, как кошка весной, если не сказать хуже. Он держал её в постоянном напряжении, и в нём было достаточно дикости, чтобы ожидать от него чего угодно. Он был совершенно неуправляем. Неуправляем в том смысле, что его вряд ли можно было «вести» словами по проторённой дорожке, добиваясь своей цели, как других мужчин. Почти невозможно было предугадать реакцию. Она совсем его не знала, но первое впечатление достаточно ярко отпечаталось в мозгу. Казалось, не было разницы между тем незнакомцем с бокалом спиртного в руке в полутёмном баре и этим мужчиной, что сидел на краю стола, сцепив пальцы в замок. Ленивая поза только подчёркивала его доминирование и превосходство. Ему даже не нужно было стараться. Такие как он впитывают это с молоком матери. Это у них в крови. Было ясно, что он не из тех, кого называют «соль земли», кто вышел из ниоткуда. Он вырос именно в той среде, в которой находился и работал сейчас и вырос он среди таких, кем являлся сам. А сам он являлся пользователем, в полном смысле этого слова. Люди – средство, деньги – один из способов достижения цели. Всё предельно просто. И остальные лишь пешки в его игре, как и она тоже.