Райские новости
Шрифт:
— Наверное, им подрезают крылья, — съязвила Ди.
— Да ладно, Ди! Все равно ведь красиво.
— Это то, что называют отелем курорта-фантазии, — объяснил Шелдрейк — Очень популярны у больших корпораций, которые хотят отметить лучших управляющих и продавцов. Называется стимулирующим отдыхом. Жен тоже приглашают.
— Я бы не назвал это стимулирующим, — вставил стоявший рядом Брайан Эверторп, которого за эту шутку игриво ущипнула жена. Она щеголяла в блестящем фиолетовом коротком платье с оборками. Он нарядился в гавайскую рубашку — голубые пальмы на розовом фоне — и курил зеленую сигару.
— «Полный комплекс оздоровительных мероприятий — от аэробики до советов по медитации и
— Мне все равно, как это называется, — с легкой завистью проговорила Сью. — Мне это кажется раем.
— «Вы также можете заказать разнообразные головокружительные экскурсии и мероприятия: Пикник-фантазия в Лаухала-Пойнт, на вершине скалы, куда можно добраться только вертолетом... Фантазия «Закат под парусом и уединенный пляж»... ранчо-фантазия «Кахуа» с настоящими ковбоями-паниоло... сафари на Большом острове: охота на дикого бурого медведя, муфлона и корсиканскую oвцy, фазана и дикую индейку, в зависимости от сезона...»
— На овцу? — переспросила Ди. — Он сказал, охота на овцу?
— На дикую овцу, — пояснил Майкл Мин, освежая из кувшина напитки в их стаканах. — Которая представляет угрозу для окружающей среды — уничтожает слишком много травы. Но если вы убежденный противник охоты на животных, можете фотографировать их. Мистер Шелдрейк, еще май-тай? Или принести вам что-нибудь из бара?
— Нет, отличный напиток, — сказал Роджер Шелдрейк, протягивая стакан.
— А я бы не отказался выпить чего-нибудь из бара, — присоединился к ним Брайан Эверторп, но Майкл Мин сделал вид, что не услышал его.
— «И самый популярный из наших особых аттракционов — встреча с дельфинам».
— О, это невероятно, — воскликнула Линда Ханама. Они завороженно смотрели, как отдыхающие в купальных костюмах забавляются в лагуне курорта с ручными дельфинами: щекоча им шею, поглаживая между глаз и резвясь с ними в воде. Один мальчик ухватился за спинной плавник, дельфин буксировал ребенка, и тот заливался восторженным смехом.
На дельфинов взгромоздясь, За плавник держась, встречают Смерть блаженные опять, Снова раны их зияют, —процитировал Бернард, удивив себя самого ничуть не меньше, чем окружающих. Но он пил уже третий стакан май-тай и предположил, что слегка перебрал.
— Вы что-то сказали, старина? — переспросил Шелдрейк.
— Это из стихотворения У.Б. Йейтса, — ответил Бернард. — «Новости для Дельфийского оракула». Понимаете, согласно мифологии неоплатоников, души умерших уплывали к островам Блаженных на спинах дельфинов. Это может оказаться полезным примечанием для вашей книги.
— О, я несколько перестроил ее план, — оживился Шелдрейк. — Я решил, что модель рая неизбежно трансформируется в модель паломничества по экономическому велению индустрии туризма. Полагаю, это в некотором роде марксистский подход. Только, разумеется, марксизм постмарксистский.
— Разумеется, — пробормотал Бернард.
— Я хочу сказать, возьмем остров, любой остров. Скажем, Оаху. Посмотрите на карту. Что вы видите в девяти случаях из десяти? Дорогу, идущую по краю острова и образующую круг. Что это? Это транспортер для доставки людей от одной туристической ловушки к другой, одна группа отбывает, следующая прибывает. То же самое в отношении круизных маршрутов, чартерных рейсов...
— Строго по времени, — вставил Брайан Эверторп.
— Прошу прощения? —
— Все это похоже на то, что мы в промышленности называем «строго по времени», — пояснил Брайан Эверторп. — Каждая операция на сборочном конвейере регулируется карточкой, в которой оператору даются указания осуществить следующую операцию строго в определенное время. Предупреждает заторы.
— Это очень интересно, — сказал Шелдрейк, доставая блокнот и шариковую ручку. — Вы можете дать мне ссылку?
— Придумано доктором Оно, японцем, понятное дело. Он работал на «Тойоте». Оттуда пошло выражение: «О! но не японский автомобиль». — Брайан Эверторп загоготал над собственной шуткой и достал видеокассету. — А теперь, когда рекламный фильм, похоже, подошел к концу, я собираюсь показать вам, счастливчики, любительский фильм, поэтому предлагаю взять стулья и устроиться поудобнее.
— Го-осподи! — еле слышно произнесла Ди.
— У меня не было времени как следует его смонтировать или наложить музыку, — пояснил Брайан Эверторп, когда гости, с большим или меньшим энтузиазмом, расселись вокруг. — Это то, что мы называем черновым вариантом, так что прошу снисхождения. Рабочее название «Эверторпы в раю».
— Ну будет тебе, Брай, — сказала Берил и поудобнее устроилась, расправив под собой свои фиолетовые оборки.
Фильм начался с того, что два подростка и пожилая дама прощально махали руками на крыльце дома в псевдостиле эпохи короля Якова [103] со встроенным гаражом и с окнами в освинцованных переплетах.
— Наши мальчики и моя мать, — прокомментировала Берил.
Затем крупным планом долго и неподвижно показывали вывеску «Аэропорт востока Центральной Англии», потом изображение задергалось, и под аккомпанемент до боли пронзительного воя Берил в красно-желтом платье и золотых браслетах стала подниматься по крутому приставному трапу в винтомоторный самолет. Наверху она внезапно остановилась и развернулась, чтобы помахать в камеру, отчего все пассажиры за ней, резко прервав движение, ткнулись лицами в зады стоящих выше. По ступенькам запрыгал и скатился на летное поле апельсин. Затем последовал размытый и накренившийся вид предместий западного Лондона, снятый через иллюминатор, а потом — панорама набитого людьми зала отлета четвертого терминала Хитроу. Камера «наехала» на двух служащих в форме компании «Тревелуйаз»: один — высокий, средних лет — держался прямо, второй — молодой, худощавый — хмурился в объектив. Узнав этих людей, скучавшие прежде зрители оживились и принялись отпускать замечания.
103
Эпоха короля Якова — эпоха, когда в Англии правил король Яков (1603-1625)
— Ой, я его помню! — воскликнула Сью. — Того, что постарше. Он был так любезен.
— А молодой — нет, — сказала Сесили. — И у него была жуткая перхоть.
Эта сцена сменилась длинной перспективой одного из нескончаемых крытых переходов Хитроу — пассажиры, снятые со спины, потоком текли к пронумерованным выходам. На середине пути появилось маленькое передвижное средство на колесах, похожее на мототележку — на таких на поле для гольфа подвозят игроков, — и двигавшееся против течения, и вдруг, под аккомпанемент криков и смеха окружающих, Бернард узнал себя, бородатого и мрачного, и своего отца, ухмылявшегося и весело махавшего с заднего сиденья. На секунду они заполнили экран, а затем исчезли из кадра. Это было поразительное и вызвавшее замешательство видение, как обрывок прерванного сна или сцена из жизни, вспыхнувшая в сознании тонущего. Каким положительным и унылым он выглядел! Как плохо был одет, какая у него была запущенная, неубедительная борода.