Райский сад дьявола
Шрифт:
– Не знаю я никакого Мамочку… Впервой слышу…
– Про Мамочку слышите впервой, но знаете, что это не она, а он! – заметила Мила.
У меня в трубке раздался надтреснутый, глухой голос Степановой:
– Слушаю вас, Сергей Петрович…
– Мое почтение, Валентина Сергеевна… Деловой вопрос у меня. Даю вводную…
Мила нарочно сделала паузу, чтобы не рассредоточивать внимание Улочкиной.
– Валентина Сергеевна, я тут задержал одну очень привлекательную девицу… Она профессионально занимается проституцией…
– Ты
Я зажал микрофон ладонью и вежливо попросил Тойоту:
– Ну что же вы так кричите, Надежда Тимофеевна! Вы же мне разговаривать по делу мешаете. – И сказал Степановой: – Не обращайте внимания на помехи, Валентина Сергеевна… Вы же знаете, у нас с вами пациенты мнительные… Так вот, есть у меня подозрение, что она заразила сифилисом нескольких почитателей ее сексуального таланта…
Вот тут Улочкина заблажила так, что громко зазвенели хрустальные подвески на люстре. Она вскочила из кресла, и ее распахнувшийся прозрачный пеньюар вновь оскорбил чувства общественных приличий Милы Ростовой – коротким тычком она водворила Тойоту обратно в кресло и со звяком нацепила ей наручники.
А я разъяснял ситуацию Степановой:
– Мне надо поместить ее в ваше отделение сифилидологии… Нет, нет, нет! Никакой у меня спешки нету – вы ее тщательно исследуйте неделю-другую, никуда не торопитесь! По-моему, вы всех инфицированных СПИДом держите там же? Замечательно! Подберите ей палату с симпатичными спидоносцами. Ага! Вот пусть она у вас и побудет… А мы охрану обеспечим – никуда она не денется… Я вас обнимаю, Валентина Сергеевна, до скорой встречи…
У Тойоточки был по-настоящему испуганный, затравленный вид. Я положил трубку, и тут в номер ввалился наконец Любчик.
– Быстроногий ты наш, – сказала ему ласково Мила.
– Да, Любчик, ты незаменим, если тебя за смертью посылать, – подтвердил я.
– Дорогие товарищи по партии! Боевые соратники и отцы-командиры! Чего вы взъелись сегодня? – возмутился Любчик. – Что вы меня с утра макаете в какашки? Сначала вручаете мне в вестибюле какие-то мясные отбросы, велите грамотно упаковать, потом…
– Все, все, остановись! Засуромил ты нас, обидчивый! Займись лучше одинокой женщиной, – скомандовал я.
– Вот это с наслаждением! – включился Любчик.
– Отвезешь ее в инфекционную больницу на Короленко…
– У нее что – проказа? – деловито переспросил Любчик.
– Как врач-общественник, думаю, что у нее СПИД… Или уже есть, или через неделю будет…
– Командир Ордынцев, а СПИД обязательно передается половым путем? – с надеждой спросил Любчик.
– В палате Надежду Тимофеевну будут ждать еще четыре спидоносца. Вот ты их расспроси, как там было дело – половым, бытовым или «баяном»…
Улочкина тихо, тонким голосом спросила:
– Чё вам надо от меня? Нет у меня ничего, никакого сифилиса…
– Очень
Я придвинулся вплотную к ее лицу, будто хотел поцеловать, – ее плоская, круглая, симпатичная, ненавистная мне рожа заслоняла мир, свет застила. Улочкина испуганно отшатнулась, а я сказал ей свистящим шепотом:
– Твой садун Мамочка убил моего товарища. Позавчера. Или ты своего бандита сдашь немедленно, или сгниешь в спидовальне! Я тебя оттуда не выпущу, пока жопа не отвалится…
– Вызываю конвой? – деловито осведомился Любчик.
– Да погоди ты! – завопила Улочкина, и снова зазвенел хрусталь на люстре. – Не знаю я ничего! А что знаю – скажу…
Ричард Батлер, руководитель антиправительственной организации «Сопротивление белых арийцев», на объединительном съезде милитантов в Колорадо заявил: «Мы обязательно создадим в Соединенных Штатах арийское государство… Но чтобы защитить ценности белого человека, нужно в первую очередь истребить всех евреев! Сделать то, что не довел до конца сын Бога Адольф Гитлер. Только уничтожив еврейскую власть в нашей стране, Америка станет тем, о чем мечтали наши предшественники, – нацией белых господ!»
30. ВЕНА. ХЭНК АНДЕРСОН. ПРЕДЛОЖЕНИЕ
– Деньги принес? – спросил Хэнк.
– А як же! – кивнул Монька и подвинул к нему ногой стоящий на полу кейс. – Здесь четыреста тысяч…
Хэнк положил на темно-зеленый мрамор стола никелированный ключик:
– Центральный вокзал, камера хранения, бокс двенадцать двадцать четыре. Расчет закончен…
– Это мы сможем сказать завтра…
– Почему завтра? – удивился Хэнк.
Монька засмеялся:
– Завтра узнаем – или ты мне не впарил фальшак, или я тебе не всунул полпуда фантиков…
Хэнк пожал плечами и медленно повторил:
– Расчет закончен! Надежность наших отношений основана, слава Богу, не на доверии…
– А на чем?
Хэнк покачал головой, откинулся на спинку кресла, достал неспешно из пачки солдатскую сигарету «Лаки страйк», звякнул исцарапанной металлической крышкой старой зажигалки «Зиппо», высек огонек, пустил острую – стрелой – струю серо-синего дыма и только после этого медленно переспросил:
– На чем? – И сам себе ответил спокойно и очень уверенно: – Мы с тобой, Иммануил, как твой старый немецкий тезка Кант, знаем единственный нравственный императив – врага надо убить. Мы с тобой не аферисты. Мы – серьезные люди. И ты знаешь: если ты разочаруешь меня, я убью тебя…