Разбег
Шрифт:
Иргизов листал страницы учебника, но чувствовал — что-то мешает ему сосредоточиться. Беспокойство какое-то охватывало. Отложил книгу и сразу понял: «Не те духи купил — не те! Чего доброго, еще обидится!»Иргизов стал думать, что бы ей такое подарить? Подумал, подумал — походил, оглядел всю комнату и тут осенило его: «Подарю ей чарджуйскую мадонну! Это такая редкость, что, может быть, другой такой и на земле больше нет… Но и Лилия Аркадьевна — редкостная женщина, к тому же — историк. Ей чарджуйская мадонна понравится?»
Иргизов полез под кровать, выдвинул чемодан,
На следующий день, после работы, не заходя домой, отправился на улицу Гоголя, к Лилии Аркадьевне. Особняк за каменным забором и деревьями, покрытыми снегом, смотрел на дорогу и тротуар четырьмя светящимися окнами. Особняк богатый. Не будь известно Иргизову, что этот дом под зеленой жестяной крышей, с балконом и красивым двором, принадлежал до революции какому-то банковскому чиновнику, а не Шнайдерам — Иргизов давно бы отчаялся в своей привязанности к Лилии Аркадьевне. К счастью, она оказалась не банкиршей, а всего лишь дочерью инженера-нефтяника. Инженера Шнайдера прислали в Полторацк из Москвы на восстановление челекенских нефтяных промыслов. Естественно, семью он на Челекен с собой не взял — слишком диким показался ему этот островок, — а выхлопотал для жены и дочери квартиру в Полторацке. Квартиркой его снабдили царственной. Правда — не своя, а казенная, но это даже лучше: никто не посягнет на нее, да и не выселят, если работать на Советскую власть честно, а инженер Шнайдер человек совершено честный. Сам он — старый интеллигент, жена соответственно. Дочь — высокообразованный товарищ: закончила исторический факультет московского университета — прекрасно знает политэкономию и всего Маркса.
Иргизов посмотрел на часы — до семи еще десять минут — решил не спешить: наверняка, никто из гостей пока не пришел. Он прошелся до железной дороги, посмотрел, как пронесся, грохоча, товарняк и повернул назад. Опять взглянул на часы и тут увидел Ратха и Тамару Яновну. Они шли под руку, неся какой-то, обернутый бумагой, предмет. Красовская прижимала его к себе, как ребенка.
— О, вот и Иргизов! — обрадовалась Тамара Яновна. — Ты, конечно, поджидаешь нас? Наверное, твоя дама сердца отправила тебя, чтобы встретил нас. На-ка, держи. — Красовская передала ему в руки увесистый предмет. — Смотри — осторожнее, не урони: это фарфоровая ваза.
— Ничего себе — подарочек! — восхитился Иргизов.
— Держи крепче, — пошутил
Мужчины захохотали, вошли во двор и направились по неширокой, заметенной снегом аллейке к крыльцу. На крыльце их поджидал пограничник Васыль Чепурной. Иргизов знал его давно и немного ревновал к Шнайдер. Он пришел раньше всех, уже разделся и теперь, вышел встречать гостей.
— Иргизов, это оказывается ты! — обрадовался Чепурной. — Не ожидал тебя здесь встретить!
— А что — разве Лилия Аркадьевна не сказала тебе, что я буду?
— Нет, не сказала… Да и не успела, наверное, сказать. Я же — прямо из отряда сюда. Она мне позвонила, чтобы приехал на день ее рождения. Ну, я скорее на коня и — сюда. Правда, успел побывать в школе садоводства и огородничества. Там в теплице раздобыл букет роз.
— Розы — зимой?! — восхищенно воскликнула Тамара Яновна. — Да, вы, прямо-таки, герой, товарищ Чепурной. Ратху, конечно, и в голову не пришло такое. Да и Иргизову тоже. Где твои цветы, Иргизов?
— Да, Чепурной, ты обскакал нас, — признался Иргизов и тут же окончательно решил: «Духи дарить не буду — слишком бедный подарок. Подарю мадонну».
В передней комнате гостей встретили обе хозяйки — молодая, шикарно одетая Лилия Аркадьевна, и ее «маман», как и предполагал Иргизов, молодящая особа, в шелковой кофточке и юбке.
В то время, как Иргизов разворачивал и ставил на стол огромную белую вазу, а Ратх ставил в нее розы Чепурного, Лилия Аркадьевна знакомила гостей со своей матерью, Верой Сергеевной.
— Это вам, — сказал Иргизов, подавая респектабельной «маман» духи.
— Иргизов, как ты мил! — воскликнула Лилия Аркадьевна. — Маман по достоинству оценит твой подарок.
— Спасибо, товарищ Иргизов, — благодарно улыбнулась Вера Сергеевна. — Большое вам спасибо.
— Маман, ну зачем же «товарищ», говори проще! — капризно потребовала Лилия Аркадьевна и заглянула в глаза Иргизову, ожидая — что же он принес в подарок ей.
Иргизов вышел в переднюю, достал из кожанки завернутую в платочек статуэтку и вернулся в комнату.
— А это вам, Лилия Аркадьевна. Это мадонна… берегите ее.
Лилия взяла фигурку в руки, повертела, жалко улыбнулась и положила на подоконник. Иргизов понял, что она оскорбилась, — приняла статуэтку, как нелепую шутку, и хотел было внести ясность — что собой представляет эта скульптурка.
— Лилия Аркадьевна, но это же… Она с развалин Древней крепости!
— Ах, оставь, пожалуйста, — Лилия Аркадьевна трудно сглотнула воздух и произнесла неестественно громко:
— Друзья, прошу вас — садитесь за стол! Василий Иваныч, — обратилась она к Чепурному. — Берите бразды в свои руки. Я назначаю вас тамадой!
— Спасибо за столь ответственную должность, Лили! — живо отозвался тот и обратился ко всем. — Итак, прошу всех садиться. Но, разрешите, Лилечка, посмотреть что за диковинку подарил вам Иргизов?
Он взял с окна статуэтку, повертел в руках, обратил внимание на дырочки, поднес к губам и вдруг заиграл, словно на свистульке.