Разберемся по-семейному
Шрифт:
— Мне этот Резо уже на слух попадался, — заметил Барский. — А кроме того, всплыло и имя некоего Казиева. Между ними есть связь?
Баторин покачал головой.
— Если и есть, то не прямая. У Резо всюду знакомства. И у Ризвана кругом связи.
Барский помолчал некоторое время.
— Логически рассуждая, любой может прийти к выводу, что кто-то скупил расписки Лифшица, чтобы прижопить его.
— Мне это тоже приходило в голову. И если это так, то мне очень не хочется думать, что меня использовали, чтобы на-пугать этого дурачка и заставить его прятаться, пока не уляжет-ся
— Но вокруг чего она поднялась, эта пыль? — спросил Барский. — Отчего гавенный игрочишка вдруг стал предметом столь острой заботы мафии? Или у тебя эти восемнадцать штук последние?
Баторин снова улыбнулся и включил зажигание.
— Валерий Николаевич, если бы я знал, отчего все это произошло, я, возможно, перестал бы так беспокоиться. Можете мне поверить, я и все мои коллеги только и мечтаем о том, чтобы все это уладилось к обоюдному удовольствию, и если вы согласитесь принять от нас скромный презент тысяч этак в пять гринов…
— Мелко плаваете, киса, — ухмыльнулся Барский, похлопав его по плечу, и вылез из машины. — Фрайера мы найдем, не сомневайтесь, но все-таки вам следует постараться и разузнать, кто сделал заказ Слизняку.
Он вернулся в гостиницу, пытаясь угадать, спит ли уже Марина.
Она еще на спала.
Барский лениво тыкал вилкой в остатки завтрака, состоявшего из небольшого бифштекса из вырезки, четырех яиц, полной джезвы кофе и двух кусков кремового торта.
Он рассматривал колыхание верхушек деревьев в лесопосадках и кипень ломающегося льда вокруг пристани и пытался разобраться в свалившихся на него проблемах.
— Наташа, в разговорах с тобой Фима упоминал такого Вано Гоготишвили?
Наташа оторвалась от созерцания струйки дыма, поднимавшегося над сигаретой.
— Не думаю. А что?
— Кем бы этот Вано ни был, Фима звонил ему на следующий день после своего отъезда из Москвы. Кроме того, он купил две покрышки в Клину. — Наташа и Марина, не прерывая его, выслушали рассказ о происшедшем в квартире Лифшица. — На «хорьхе» надо было менять покрышки?
— Нет, — ответила Наташа. — Он совсем недавно купил особые покрышки по триста долларов за штуку.
— Может быть, это и не важно. Может быть, — сказал Барский, поднимаясь. — Самое время начать тревожить добрых людей.
— Барский, сколько нам еще сидеть в этой дыре? — спросила Марина, изучая в зеркальце, насколько хорошо наложена губная помада. — Мне морально тяжело выкладывать по триста баксов в день, когда у нас есть собственное жилье, и довольно неплохое.
Барский
— До тех пор, пока я не выясню, почему Насоса пришили в квартире у Наташи, лучше держаться в тени. Хотя бы из уважения к тем, кто с такой легкостью убивает боевиков мафии.
— Я не смогу там больше жить, — негромко сказала Наташа.
— Конечно. Почему бы пока не поискать себе что-нибудь другое? Просто снять какую-нибудь квартирку. По крайней мере, вам будет чем заняться.
— А чем ты будешь заниматься тем временем? — спросила Марина. — Выяснять, кто такой этот Гога… как его там?
— Гоготишвили. Этому следу уже две недели. Прежде все-го, мне нужно выяснить в городе пару вещей. И начну я с человека по имени Резо и по кличке Слизняк.
Он расплатился за завтрак и остановил такси перед рестораном.
Пузырь был на месте, когда он позвонил ему.
— Ну, Лер, ты мне вздохнуть не даешь. А твой гребанный халдей сказал мне, что не видит оснований отстегивать мне эту сумму.
— Я ему сразу же позвоню, Пузырек, — терпеливо сказал Барский. — Что-нибудь всплыло?
— Ну, Резо совершает свои обходы как обычно, с одной только разницей. Последние пару дней с ним постоянно ходят двое амбалов. Как их зовут, я не знаю, но похоже, что они работают на Гершковича. Ты его знаешь?
— Ага. Слышал. Держит «черный банк» и дает деньги под бешеный процент.
— Точно. Они со Слизняком старые кореша.
— Чем занимался последнее время?
— Чем занимался, на том и попался.
— Отлично. Копай дальше, Пузырек. Я сейчас же позвоню в бар. — Барский повесил трубку. Затем он позвонил в «Трубу», распорядился выдать Пузырю сто долларов и, поймав такси, отправился в прокуратуру.
В кабинет Зацепина он ворвался подобно бешеной фурии.
— Ты не все мне сказал, сука! — заорал Барский на следователя. — Ты не сказал мне, что Лифшица оштрафовали за неправильную парковку. Мне пришлось самому попотеть, чтобы узнать это.
Зацепин отнесся к его упрекам совершенно равнодушно.
— Мы знали, что на автомобиль выписана квитанция. А был он за рулем или нет, нам неизвестно.
— Оставим это. Я разузнал, откуда он звонил, пока его считали пропавшим.
Зацепин слегка улыбнулся.
— Так зачем говорить об этом?
Барский откинулся назад и положил ногу на ногу.
— Я кое-что тебе поведаю. Просто так. Но мне хотелось бы узнать, что ты из этого выжмешь.
— Вовсе это не «просто так». Ты хочешь, чтобы прокуратура делала за тебя грязную работу, Барский. — Тот ухмыльнулся.
— Я полагал, что у вашей конторы отличные отношения со Слизняком, — продолжал следователь.
Барский растерянно моргнул, услышав слово, которое произнес Зацепин.
— Чему ты удивляешься? Слизняк — наш осведомитель. — невозмутимо заявил Зацепин. — Мы используем Резо, Резо использует нас, — размеренно продолжил он. — Иногда получается неплохо. Но Резо никогда не откровенничает с милицией о собственных делах. В подобном случае он готов напустить на нас целую стаю продажных адвокатов, прежде чем мы успеем спросить, как его зовут.