Разбитое сердце
Шрифт:
Выражение на лице Питера не изменилось, однако я почувствовала, что он напрягся, словно ожидая получить удар.
— Так, значит, ты хотела сообщить мне именно это? — спросил он.
Теперь мной овладела какая-то девичья застенчивость; дыхание мое прерывалось, слова не шли с языка, словно не в силах были пробиться сквозь преграду моих губ. Я попыталась заговорить, но не смогла выдавить из себя ни звука.
— Что с тобой, Мела? — смягчившись, спросил Питер.
И тут, голосом тихим и таким незнакомым,
— Я… я… люблю т-тебя, Питер.
Я была не в силах посмотреть на него. Я не смела поднять глаза, чтобы увидеть результат моего признания.
Настала мгновенная пауза… пауза, столь глубокая и неловкая, что я слышала, как колотится мое сердце, a потом ладони Питера легли на мои плечи, со страстью, до боли стиснув их.
— Повтори! — приказал он. — Повтори эти слова!
Я не ответила, и, взяв меня под подбородок, он заставил меня посмотреть в его глаза. Мне пришлось посмотреть ему прямо в глаза. То, что я увидела в них, заставило меня забыть о своей нерешительности. Лицо Питера сияло счастьем.
Какое-то мгновение мы молча смотрели друг на друга, а потом я бросилась ему на шею и услышала собственный голос, сквозь рыдания твердивший:
— Я люблю тебя, Питер! Ужасно люблю! Ты не можешь, не можешь, не имеешь никакого права оставить меня сейчас…
Он целовал меня так бурно, что губы мои уже ничего не чувствовали. Я отвечала на его поцелуи, и весь мир вокруг вдруг стал таким светлым и чудесным, как если бы мы воспарили к солнцу.
— И я люблю тебя, моя дорогая, — будто ожившим голосом произнес Питер и, прижав меня к себе так крепко, что я едва могла дышать, попросил:
— Скажи мне это еще раз, дай поверить тебе, убедиться в том, что я не сплю.
— Я люблю тебя.
Всего три слова, но, произнося их, я чувствовала, что отдаю Питеру всю себя — свое тело, свое сердце и свою душу.
— Моя драгоценная, моя отважная, моя удивительная жена, — проговорил Питер, его голос предательски дрогнул.
По щекам моим текли слезы счастья, но Питер поцелуями высушил их.
— Не плачь, моя милая, — проговорил он.
— Я плачу… я плачу… потому что все так чудесно! А я-то думала, что ты больше не любишь меня.
— Это я считал, что ты хочешь бросить меня, и чувствовал себя настолько несчастным, что готов был погибнуть при взрыве этой бомбы.
— Питер, ну как ты мог? Я же кричала, чтобы предупредить тебя… Если бы ты погиб, то и мне жить было бы незачем.
— Дорогая моя, дорогая, дорогая!
От его слов сердце трепетало в моей груди, и каждый раз, когда он целовал меня, тело мое охватывал трепет, какого мне не приходилось испытывать прежде.
— Обожаю тебя, ты прекрасна, — говорил он между поцелуями, становившимися все более и более жаркими, и наконец я ощутила, что во
Я хотела его, хотела принадлежать ему навсегда, навсегда, навсегда…
Как долго продолжалось это умопомрачение, сказать не могу, впервые в своей жизни я открывала для себя настоящую любовь — такую, когда мужчина и женщина любят друг друга страстно, всем своим существом. Едва дверь открылась и министр заглянул в комнату, я с виноватым видом выскользнула из объятий Питера.
— Простите за вмешательство, — проговорил он с улыбкой, — но звонок от премьер-министра. Я сказал, что вы собираетесь прямо к нему, Флактон, но он говорит, что хочет сказать вам пару слов прямо сейчас.
— Скажи ему, дорогой, — напомнила я, когда Питер направился к двери.
— Скажу, — откликнулся он.
Оставшись одна, я прижала ладони к раскрасневшимся щекам и встала на цыпочки, чтобы заглянуть в стоявшее на камине зеркало и поправить прическу.
До этого дня я и не представляла себе, как красит человека любовь. Если прежде меня называли хорошенькой, то теперь, как сказал Питер, я была прекрасной! Он вернулся в комнату с улыбкой на губах. Я бросилась навстречу ему, он обнял меня и привлек к себе.
— Все в порядке, моя дорогая, — проговорили он.
— И что он тебе сказал, когда ты…
— У меня не было времени что-либо говорить ему, — ответил Питер. — Премьер-министр изменил свое предложение относительно поста посланника на Ближнем Востоке.
— Слава богу! — воскликнула я.
— Он решил предложить мне нечто другое.
Затрепетав, я оторвала голову от плеча Питера.
— И что же это?
— Не волнуйся, — поспешил успокоить меня Питер, видя мое волнение. — Представь, я получил это предложение благодаря тебе.
— Благодаря мне? — удивилась я.
— Да. Премьер-министр сказал, что только что узнал о том, что я женат на канадке. Ему также наговорили уйму комплиментов в твой адрес, и это убедило его в том, что только что учрежденный кабинетом пост следует предложить мне.
— Какой же? — проговорила я, едва смея вздохнуть.
— Пост министра-координатора по связям с США и Канадой. Нам придется часто путешествовать за океан. По-моему, ты не будешь возражать против таких поездок, моя дорогая?
Отвечать не было необходимости. Я крепко обнимала его и снова плакала, уткнувшись мокрым от слез счастья лицом в его шею.
— Я выговорил себе только одно условие, — сказал Питер, когда я немного успокоилась.
— Что за условие?
— Чтобы мне предоставили отпуск на медовый месяц — и премьер-министр согласился. Я хочу увезти тебя отсюда, хочу, чтобы мы были только вдвоем. Думаю, поедем в Корнуолл; я знаю там одну крохотную рыбацкую деревушку, где нам никто не помешает, и я научу тебя любить меня.