Разбитый термос и задыхающийся вопль (сборник)
Шрифт:
Первое, что бросилось ему в глаза, это дата – 20 июля 1987 года.
Ниже прилагались фотографии ее тела, которое висело так же, как и сейчас. На заднем фоне были люди в одежде восьмидесятых годов.
От руки красивым почерком было выведено, что погибшей было двадцать лет. Причиной суицида стало расставание с ее молодым человеком.
Она обвивает его шею руками и целует его.
Его же руки не обнимают ее.
Далее прилагались фотографии разрушенного сада. И снова текст: «Было установлено,
Он почувствовал, как в жилах стынет кровь.
«Также удалось найти предсмертную записку девушки:
«Если смотреть в окно, то можно увидеть маяк. И озеро. Небольшое. И если не видеть границы озера, то можно поверить в то, что у тебя под окном море. Я хочу на море. Мо. ре. Дай. те. беса. Небеса. Море шумит, и чайки тоже хороши».
Далее прилагалась фотография с видом из окна. Маяк и озеро.
Резким движением он развернулся и посмотрел в сторону окна.
Там не было маяка, не было озера.
Уже почти ничего не соображая, он перелистнул страницу. Он долго будто отупевшим взглядом смотрел в папку. Через несколько секунд она выскользнула из рук. Дверь захлопнулась.
Он сосредоточенно, будто утратив все свои эмоции, спустился к автомобилю. Осознание произошедшего не укладывалось в его голове. Видения приобрели катастрофический вид, и казалось, их единственной целью было свести его с ума. Бесконечные вопросы пробивали его тело, словно судорога. Окровавленное бледное лицо с трудом узнавало себя в зеркале заднего вида. Было видно, что сад, в котором он был всего несколько минут назад, окончательно разрушен. Становилось душно. И снова чувствуется этот чарующий запах.
Автомобиль завелся и резко рванул в сторону дороги.
Он ехал с огромной скоростью по длинному шоссе. Он не знал, что с ним происходило. Небо быстро потемнело, и начал накрапывать маленький дождик. Дворники размазывали грязь по стеклу, ухудшая видимость. Все казалось сном, хотя этого не могло произойти. Затянувшаяся галлюцинация рано или поздно должна была закончиться!
Перед его глазами вновь и вновь возникала последняя страница в папке, которая стала последним, что он увидел перед своим побегом.
Шесть фотографий. Все разбиты по номерам. Шесть разных девушек.
Те самые шесть девушек, с которыми он так любил проигрывать свои жалкие спектакли. Те шесть душ со сломанными судьбами.
Все они закончили свое существование точно так же, как и хозяйка сада.
Кошмарные галлюцинации заставляли его мчать на максимальной скорости. Его безумие достигло самого пика, так что вопрос о том, оказался ли он в 1987 году или же все это было видением, не нуждался в ответе, даже если бы он смог его найти.
Машина начала резко сбавлять ход. Он в бешенстве забарабанил по рулю с мольбой о продолжении движения, но машина сдержала свое слово и вскоре остановилась. Он проклинал сейчас все на свете. И
Он увидел ее. Насквозь промокшая, она стояла на дороге в своем платье прямо напротив его машины.
Сквозь размытое грязное стекло он увидел, как ее силуэт приближался к нему. На сиденье лежал нож. Странное свечение исходило изнутри ножа, будто бы требовавшее завершить весь этот бред. Незамедлительно он прислонил нож к горлу.
Силуэт все приближался к машине, он закрыл глаза. Из глотки выходил исключительно холодный воздух. Он хотел покончить с этим раз и навсегда, но тут услышал голос. Нож выпал у него из рук. Она сидела справа от него. Она убрала мокрые волосы со лба. И повторила:
– Не стоит.
Он был в кошмарном сне, который никак не заканчивался. Его губы занемели от холода. Призрак взял его за руку.
Он боялся повернуться. Но как только он пересилил себя и посмотрел ей в глаза, страх куда-то провалился. В глубокую бездну, которая образовалась в его душе. Он смотрел на нее и понимал, что не может отвести глаза.
– Ты настоящая?
– Нет. И ты это знаешь.
Вопросов становилось все больше, но вместо того чтобы накапливаться и давить на него, они выливались в определенный поток, который плавно покрывал все, что было вокруг. Этот поток покрыл и ее лицо.
Он спросил, глядя в ее бездонные черные глаза:
– А я… Настоящий?
К ее глазам подступили слезы. Она, качая головой, поджала губы и проговорила с горькой нотой в голосе:
– Нет.
Эта новость не удивила его. Он почувствовал, что рука его уже согрелась в ее руке. Он понимал, что он уже не тот, что раньше. Он какой-то другой, но какой именно, объяснить не мог.
Внезапно он почувствовал, что должен ей что-то сказать, но мозг запрещал ему это сделать, сознание и тело были не в ладу. Третьим, кто наблюдал за этим мысленным спором между телом и разумом, была душа.
– Я хочу быть с тобой.
Она улыбнулась и сказала очень тихо, так, что эти слова смешались с шумом дождя.
– Будешь.
Наступило молчание. Им овладело странное чувство того, что до этого ничего не было. Что вся его жизнь началась лишь в этой точке.
– Там, куда мы направляемся, будет тепло.
Он не стал спрашивать куда.
Она потянулась к нему. Правой рукой он почувствовал ее мокрое платье. Она поцеловала его одними губами, и он уловил вкус моря в этих губах. Она отпрянула от него, улыбнулась и сказала лишь одно:
– Я рада, что ты вернулся. Поехали.
Он уже не размышлял над ее словами. Как будто уже успел привыкнуть к тому, что не всегда определенный смысл заложен в ее словах. Он посмотрел на дорогу. И тут его осенило. Она была седьмой.
Это было очищение. Истерзанный, он познал на собственном теле всю ничтожность своих поступков и только в данный момент осознал масштаб боли, которую он так бездумно расплескивал по стенам комнат, в которых безудержно рыдали покинутые им женщины. Из его глаз крупными каплями, обжигая мелкие раны на его лице, полились слезы. Она посмотрела на него и с улыбкой повторила: