Разборки авторитетов
Шрифт:
– Есть немножко, – улыбнулся Макс. – Но смею заверить тебя, она женщина экстра-класса.
– Я это знаю, и потому ты должен не просто понравиться ей, но и сделаться, по возможности, еще и близким другом… Ну, ты знаешь, ничто так не связывает мужчину и женщину, как общая простыня. А разговоры в часы близости могут многое поведать о человеке.
Макс расхохотался:
– Так может говорить только бабник, а ты у нас ведь «отличный» семьянин.
– Ну-ну! Все-таки я не всегда был женат. Мне тоже кое-что удалось постичь в этой жизни. И я с усердием продолжаю изучать эту науку. Когда же я был такой же молодой,
Макс последовал совету.
– Действительно сладкое, – сказал он, отпив глоток. – Будто я и на самом деле поцеловал девственницу. И все же, Альберто, хочу тебя огорчить, моя русская знакомая, конечно, не девственница, но до простыни тут дело вряд ли дойдет. Тем более что за ней постоянно издалека приглядывают два телохранителя.
– Все может быть, однако хотелось бы, чтобы она по крайней мере расположилась к тебе, – сказал Монтиссори, глянув на Макса с прищуром. – А уж телохранителей при необходимости мы как-нибудь возьмем на себя.
– Что ж, если положить не смогу, то расположить – пожалуйста, без проблем, – явно рисуясь, сказал Макс и подмигнул.
– Вот даже как?
– Да, дорогой Альберто. Я сумел вызвать в ней сострадание к себе. «Она меня за муки полюбила», – сказал Отелло и был прав.
– Очень интересно. И какие же муки разжалобили русскую Дездемону? Парализованная жена и трое золотушных детишек?
– Ты необыкновенно проницателен, Альберто. Что-то в этом роде я ей поведал в качестве заключительного аккорда нашей беседы, – улыбнулся Макс. – Весьма кстати у меня с собой оказался любительский снимок младшей сестры с племянником.
– Макс, я знаю, как ты талантлив. Мне нужно, чтобы ты приручил эту женщину. Стань ее тенью, приятелем, целуй руки, пой дифирамбы – словом, ее расположение к тебе нужно довести до крайних пределов. Надеюсь, понимаешь, что я имею в виду. В заключительной партии я должен обыграть ее мужа, а это нетрудно сделать, имей я на руках как можно больше козырей. Я должен его уничтожить, растоптать.
– А ты не допускаешь, что и у него может оказаться козырной туз?
– Меня это не пугает. Знаешь, мой дорогой, почему я никогда не проигрываю в карты? Потому что у меня в рукаве всегда есть еще одна колода. – Монтиссори засмеялся. – Жизнь, в сущности, такая штука, что иногда приходится быть шулером. А потом, я терпеть не могу, когда мне наступают на любимую мозоль. Тогда я бью наотмашь. А этот русский посмел вмешаться в мои дела и обязательно за это поплатится.
– Брось, Альберто! У него такая очаровательная жена. Разве нельзя отнестись к нему снисходительно хотя бы ради нее? Зачем тебе этот бизнесмен? Отпусти его, пусть себе живет.
– Не могу, иначе моя доброта может мне дорого стоить. Мой мальчик, ты многого не знаешь. Он может меня проглотить точно так же, как это только что сделал ты с тарталеткой. Тебе же я советую влюбиться в русскую дамочку. Это будет тот самый редкий случай, когда любовь пойдет на пользу дела. Ха-ха-ха!
– Знаешь, я подумаю об этом, – живо отозвался Макс и, прищурившись, внимательно посмотрел на кузена.
Монтиссори
С тех пор он питал слабость к русским женщинам, как будто надеялся повторить романтическое приключение.
– И все же, Альберто, ты полагаешь, что ее супруг столь опасен? Мне трудно себе это представить. Его внешний облик, какой-то врожденный аристократизм никак не вяжутся с твоим словесным портретом. Я наводил кое-какие справки и отовсюду получил о мистере Игнатове весьма лестные рекомендации. Возглавляемая им фирма имеет солидную репутацию и весьма надежна. Насколько мне известно, она работает с респектабельными партнерами. Думается, здесь что-то не так.
Дон Монтиссори внимательно выслушал восторженного кузена. Парень определенно влюблен в эту русскую, а чрезмерная чувствительность – всегда помеха большому бизнесу.
Выдержав долгую паузу – а дон Альберто был великим актером, – он, нахмурившись, сказал:
– Хочу предостеречь тебя от ошибок относительно репутации мистера Игнатова. У меня иные данные. Милый мой, жизнь не всегда так радужна, как краски на твоих картинах. Этот «бизнесмен», о котором ты так вдохновенно говорил, и есть один из главарей русской мафии.
– Вот как?
– Да.
Макс Барбарелли сделал глоток вина.
– Спасибо за предупреждение, Альберто. Ну что ж, впредь я буду более осмотрителен в общении с миссис Игнатовой.
Дон Монтиссори улыбнулся. Он неплохо знал кузена и понимал, что правда о русском доне сделает его ухаживание лишь более пикантным. Макс обожал риск и этой чертой характера напоминал деда.
– Надеюсь, Макс, что так все и будет, – сказал Монтиссори. – А теперь давай поговорим о твоей предстоящей выставке. Я бы хотел предложить тебе для этой цели одну из галерей Нью-Йорка.
– Я бы не стал возражать, дорогой Альберто.
– Давай, кузен, за это и выпьем. – Поднимая бокал, дон Монтиссори думал совершенно о другом. В эту минуту ему очень хотелось поделиться с Максом своим замыслом по устранению мистера Игнатова. Но он удержался. К вечеру Монтиссори ждал у себя в «цитадели» лучшего из своих бойцов, Леонардо Томмазо, – ему он и планировал поручить столь ответственное задание в России.
Глава З9
Леонардо Томмазо приехал вечером точно в назначенное время. Когда створки ворот поползли в стороны, часы показывали ровно семь. Шурша шинами по гравию, спортивная «Альфа Ромео» подкатила прямо к веранде. Из машины вышел высокий мужчина атлетического телосложения и, взбежав по мраморным ступеням, направился в дальний угол террасы, где возле балюстрады, увитой плющом, сидел за низеньким столиком дон Монтиссори.