Разборки олимпийского уровня
Шрифт:
Короче, сии герои так на том острове и остались, воспетые впоследствии поэтессой Сафо в ее эротических элегиях.
Троянцы же ровным строем направились в Египет, где фараон Фоон (это не прикол, его действительно так звали. — Авт.) пообещал им политическое убежище и временные квартиры в своих пустующих многокомнатных пирамидах. Хотя на самом деле троянцы до Египта так добраться и не смогли, пробродив в итоге сорок лет по пустыне во главе с неким Моисеюсом, но это уже совсем другая история…
Одиссей с
М-да, знал бы он, что того Олимпа над Грецией уже и в помине нет.
Кормчий на корабле Одиссея по имени Фронтис до того упился во время троянской военной кампании, что его хватила белая горячка и к нему явился призрак великого Геракла в белых сандалиях, сразив беднягу своей дубиной наповал.
В общем, куда плыли пьяные в стельку греки, знал один только Зевс, то есть тьфу ты… Посейдон. Лишь чудом их корабль миновал остров Лесбос, сладострастные стоны с которого доносились при хорошем ветре аж до самой Спарты.
Частичное протрезвление у героев настало лишь через пару дней, и проходило оно в весьма тяжелой форме, сопровождаясь головной болью и сильным, пардон, расстройством желудка.
— Эти сволочи гадят прямо в океан! — гневно взревел со дна морского Посейдон, треснул трезубцем по своему трону и, срочно позвонив в царство Аида, приказал Дионису с Гермесом, которые тщетно пытались решить, к кому из смертных обратиться за помощью, разобраться с беспредельщиками.
Когда два молодых бога явились на корабль Одиссея, они были просто шокированы тем состоянием, в котором находились греки. Многие тихо лежали без признаков жизни на палубе, сраженные белой горячкой. Кто-то жалобно по-бараньи блеял, кто-то играл на бесструнной кифаре, а один герой (его имя история стыдливо умалчивает) даже ухитрился спьяну повеситься на мачте корабля. Правда, сделал он это весьма непрофессионально: веревка была слишком длинной, и герой просто стоял с петлей на шее у мачты, медленно покачиваясь из стороны в сторону.
— Вот, — сказал Дионис, брезгливо морща нос, — а я тебе что говорил. Без Олимпа здесь все полетит под хвост к сатировой матери.
— Протрезвил бы ты их, приятель, — ответил ему Гермес, — все-таки ты бог вина, а не я.
Дионис звонко хлопнул в ладоши, и греки мгновенно протрезвели.
Это было жестоко.
По палубе корабля в панике заметались белые пушистые белки, а пытавшийся повеситься на мачте герой, протрезвев, от ужаса довел начатое дело до конца, с разбега сиганув в бурлившее за кормой море.
— М-да, — констатировал Гермес, сокрушенно качая головой. — Ты, Дионис, точно дурак, нельзя
— Ага! — воскликнул выбравшийся из трюма на четвереньках хитроумный царь Итаки. — Кого я вижу?! Друзья, своим присутствием нас почтили Гионис с Дермесом.
— Гермес с Дионисом, — недовольно поправил Одиссея вестник богов.
— Вот, — сказал Дионис, помогая царю Итаки встать на ноги, — вот тот идио… то есть герой, который нам нужен.
— Я? — удивился Одиссей. — Это еще зачем? За каким таким.. эй, а откуда на борту столько белок?
Дионис с Гермесом, оставаясь невидимыми для остальных членов команды корабля, переглянулись
— Точно, — согласился Гермес, лукаво ухмыляясь. — Посейдон, думаю, будет доволен.
— Вы это о чем? — спросил Одиссей, пинком отшвыривая бешеную белку.
— Милый друг, — сладким голосом начал Дионис, — есть ли у тебя какая-нибудь безумная несбыточная мечта?
Одиссей задумался:
— Ну-у-у-у, м-м… я хотел бы переспать с Афродитой
Дионис с Гермесом снова переглянулись, на этот раз с некоторым испугом.
— И с Афиной, — спохватившись, добавил царь Итаки, — и с Посей… ой, тьфу, я имею в виду с Персефоной, причем одновременно.
— Боюсь, мой друг, ты не выдержишь такой нагрузки, — хмыкнул Гермес и, повернувшись к Дионису, добавил: — А у него губа не дура. Масштабно мужик мыслит, с размахом.
— Ну так как? — осведомился Одиссей. — Я же вижу, вам что-то от меня надо. Организуете?
— С Афродитой и Посей… гм, Персефоной проблем, думаю, не будет, уломаем, — ответил Дионис, — а вот Афина… боюсь, мой друг, что это невозможно. Есть ли у тебя менее безумная мечта?
— Что ж, есть и такая. — Одиссей весело кивнул. — Хочу, понимаете, узнать, кто мой отец.
— А разве это не Лаэрт? — удивились боги.
— Нет. — Царь Итаки протяжно зевнул. — Не Лаэрт. Он мой отчим, двоюродный.
Дионис с Гермесом в третий раз недоуменно переглянулись.
— Хорошо, мы выясним это для тебя за одну услугу с твоей стороны. (Вот она, завязка. — Авт.)
— Это, интересно, какую?
— Ты должен будешь отыскать некий необходимый нам предмет. Что-то вроде большого драгоценного камня.
— О-о-о… — Глаза Одиссея загорелись азартом. — Камень, драгоценный?
— Именно, — подтвердили боги, — громадный такой алмаз.
— Ну а как же я его найду и, главное, где?
— Мы дадим тебе особое… э-э… устройство, с помощью которого ты сможешь обнаружить местонахождение этого драгоценного камня, изготовленного, к слову сказать, самим Гефестом.
— Ага, — догадался Одиссей, — вы опять что-то между собой не поделили, к смертным за помощью обращаетесь, интересно-интересно…
— Ты это, особо не выделывайся, — огрызнулся Гермес, — мы будем следить за каждым твоим шагом.