Разборки олимпийского уровня
Шрифт:
Телемах от участия в празднике деликатно отказался, мотивируя свой отказ тем, что если он не отыщет в ближайшее время Одиссея, то лишится в Итаке трона.
Писистрат с пониманием отнесся к проблеме сына Одиссея и, загрузив его корабль вином отборных сортов, пожелал попутного ветра.
Подняв парус, Телемах с друзьями взяли курс на остров Лесбос.
— Смотрите мне, мужики, — пригрозил друзьям наследник Итаки, — не подведите меня. Мы сейчас отправляемся в колоссальный бордель Греции, сравнимый по своим масштабам
И верные товарищи Телемаха с пониманием закивали. Конечно, это было тяжелое испытание для их силы воли, но они надеялись выстоять в борьбе с похотью и развратом.
Надеялись.
Очень…
По своей живописности остров Лесбос превосходил все виденное греками дотоле. В эти места можно было влюбиться с первого взгляда.
Представьте себе тихое, глубокого синего оттенка море, желтый, девственно чистый песок и яркого насыщенного цвета буйную растительность, над которой кружатся, словно облака, стаи белых птиц.
— Острова блаженных, — прошептал Телемах, но тут же взял себя в руки, вспомнив, куда и, главное, зачем они приплыли.
Ожидая увидеть на берегу толпы голых бесстыжих красоток, греки были несколько разочарованы тем, что их никто не встречает.
— Живо сели на весла и подгребли к берегу, — приказал Телемах, вешая на пояс короткий меч.
Сын Одиссея был настроен более чем решительно и задерживаться на знаменитом острове надолго не собирался.
— Со мной на сушу сойдут десять человек, — командным тоном продолжил он. — Тот, кто ослушается любого моего приказа, лишится своего мужского достоинства. — И Телемах красноречиво взмахнул коротким мечом.
— Чего лишится? — робко переспросил Паламед.
— Бороды, — пояснил наследник Итаки, спрыгивая на песчаный берег знаменитого острова.
Десять добровольцев весьма резво последовали за своим предводителем. Остальные греки испуганно глядели им вслед.
— Спорим, что вернется только половина, — сказал один из них, и моряки, азартно выкрикивая, стали делать ставки…
Сначала все было вроде как в порядке.
От берега в глубь острова вели симпатичные, выложенные камнем дорожки, и греки, весело посвистывая, размашисто затопали по ним, любуясь живописным пейзажем.
Телемах понятия не имел, где искать старца Нестора, да и жив ли он вообще. В его возрасте подобные развлечения опаснее тигровой акулы в кустах, то есть в водорослях.
Настроение у Телемаха резко испортилось, когда они увидели у дороги здоровый камень, на котором по-гречески было выбито: “Оставь невинность всяк сюда входящий”.
— Да мы в общем-то… — громко заржали греки, но под грозным взглядом Телемаха быстро притихли. Дальше было хуже.
— О-о-о-о… —дружно вздохнули мореплаватели, увидев весьма искусно выполненную статую или скорее архитектурный комплекс, изображающий… (Дабы не смущать читателя, подробности опустим. — Авт.)
На постаменте
Следующее попавшееся им на пути изваяние было еще неприличнее. Даже бывалые, повидавшие много на своем веку друзья Телемаха смущенно потупили взоры, проходя мимо архитектурного комплекса под названием “Гера, Зевс и семеро козлят”.
— Фух. — Телемах провел ладонью по взмокшему лбу. — Куда мы попали?
Пройдя через великолепную персиковую рощу, друзья вышли к белоснежному дворцу у озера с меланхолично плавающими лебедями.
В озеро впадал небольшой серебристый водопадик, нежно журча, словно играя на волшебной арфе Эола (эка завернул. — Авт.).
У самого дворца в высокой траве лежал не кто иной, как старец Нестор в женском платье, и нараспев громко читал странные стихи:
Прекрасные девы с глазами смерти,
Ловите меня, ловите дыханье.
Глазам, рукам моим не верьте,
Девы…
— Да, дела… —Телемах озадаченно пощипал пшеничную бородку.
Греки подошли ближе, но Нестор не обращал на них никакого внимания, устремив взгляд замутненных глаз прямо в чистое небо.
— Амброзии он, что ли, обожрался? — предположил Паламед.
Старец Нестор моргнул и басом продолжил:
Порождения мрака и храмовых изваяний, Мечты полупьяных детских терзаний, Девы…
— Нестор, — позвал Телемах, грозно нависая над старцем, — ты меня не узнаешь? Я Телемах, сын Одиссея, царя Итаки.
Нестор снова моргнул и, мило улыбнувшись, тихо добавил:
Река и покой в глазах за ресницами
Жрицы луны, говорящие с птицами Девы…
— Да что за девы такие? — возмутились греки. — Хоть одну бы здесь увидеть.
Наклонившись, Телемах приподнял старику блаженно прикрытые веки.
— Готов, — с сожалением констатировал он.
— Что, умер? — ужаснулся Паламед.
— Хуже, заснул.
Греки полушепотом посовещались.
— Телемах, — наконец сказали они, — давай пройдем во дворец.
Сын Одиссея задумался, “за” и “против” было много.
— Со мной пойдут только пятеро, — приняв решение, жестко приказал он. — Остальные будут сторожить сон старца Нестора.
— Но…
— Никаких но.
Обнажив меч, Телемах поднялся по мраморным ступенькам во дворец…
Дворец на самом деле дворцом в принципе не являлся. Это было что-то вроде гигантской ограды, потому что за его высокими белоснежными стенами оказался симпатичный зеленый дворик с цветущими не по сезону яблонями. Под одной из яблонь лежал царь Спарты Менелай. Абсолютно, аки младенец, голый, прикрыв срам фиговым листочком, он, беззвучно шевеля губами, читал некий папирус.