Разборки третьего уровня
Шрифт:
Огороженный участок имел приличную площадь – около двух гектаров. К нему вели две дороги, одна асфальтированная, но старая, разбитая тяжелой техникой до предела, другая грунтовая со следами грузовых машин. Однако ворота в заборе – монументальные, металлические, окрашенные в серый цвет – не имели ни единого шва или щели. Запирались они, очевидно, изнутри, снаружи – ни замков, ни цепей, ни надписей, ни таблички.
Василий остановил было машину недалеко от ворот, к которым вела асфальтовая дорога, но быстренько убрался оттуда; ему показалось, что на территории пустыря началось какое-то шевеление и кто-то
Теперь же, глубокой ночью, экипированный в комплект Н-1 по классу операций «элит», Вася убедился, что все его прикидки оправдались. Трехметровый забор он преодолел легко, несмотря на спираль Бруно, брошенную поверху, оглядел со стены территорию пустыря и удовлетворенно хмыкнул: здесь действительно когда-то сжигали или перерабатывали мусор. Теперь же от фабрики по переработке остался один полуразвалившийся барак, штабеля досок, мусорных контейнеров и шпал. Остальная территория фабрики, недавно залитая асфальтом, парила нездоровым теплом.
Пойди найди тут ножичек, вспомнил Василий эпизод из старого мультфильма «Красота ненаглядная», в котором герой искал в доме Бабы-Яги волшебный меч. Пойди найди тут чемоданчик с «глушаками»…
Уже собираясь соскользнуть вниз, на полоску сорняков под забором, Вася вдруг почувствовал знакомый взгляд и, сжимаясь в предчувствии непоправимой ошибки, до отказа увеличил мощность защитного контура «тюбетейки» и в душе взмолился: Господи, защити от дьявольского взгляда! Пусть Рыков меня не увидит!
Неизвестно, помогла ли молитва, однако ощущение подкрадывающейся сторожевой собаки прошло. Но хотя пустырь с виду и не охранялся, Вася все время чувствовал какие-то живые токи, исходящие от скоплений разных предметов на территории пустыря. В другое время Василий порадовался бы: он развил свою чувственную сферу до такой степени, что уже мог ощущать энграммы – следы присутствия других людей в материале помещений и вещей, то есть наведенные структуры в информационно-энергетическом каркасе вещественных тел. Но сейчас ему было не до оценки собственных возможностей.
Усилием воли перейдя в состояние меоза, Вася включил темп и молнией метнулся к одноэтажному шлакоблочному бараку посреди пустыря, вызывающему подозрение своей заброшенностью и ветхостью. Невесомой тенью преодолев расстояние в сто метров от забора до барака, Василий замер у его стены, превращаясь в слух. В тишине ночи сюда доносились звуки со всей округи: гул винтов с аэродрома, гудки и свистки с железнодорожной станции, редкие завывания автомобильных моторов на шоссе, голоса людей; пустырь же обнимала могильная плотная тишина, неестественная в своей концентрации. Такая тишина буквально кричала: осторожно, засада! И Вася удвоил внимание, напрягая нервную систему до предела.
Бесшумно обошел барак, обнаружил две двери, но ни в одну заходить не стал, обратив внимание на металлическую лесенку, ведущую на крышу строения. Постояв немного, он по-кошачьи мягко преодолел три марша лестницы и высунул голову из-за ограждения крыши. Сначала он увидел квадратную будочку, похожую на пристройку лифта на крышах домов, потом разглядел узкие бойницы в будочке, откуда явственно тянуло табаком и живым теплом. Так как в будочке мог находиться только один
Верным оказалось первое предположение.
Когда Василий мягким ударом нукитэ сорвал с петель дверь в будочку, закрытую изнутри на защелку, сторож встрепенулся со сна, открыл рот, чтобы закричать, и тут же уснул снова от удара Василия.
Шум от распахнувшейся двери получился небольшой, тем не менее Вася несколько минут прислушивался, не раздастся ли где сигнал тревоги, потом залез обратно в будочку, закрыл за собой дверь и оглядел хозяйство поста.
Как он и ожидал, здесь был развернут «малый СЭР»: четыре объектива смотрели на четыре стороны света, охватывая весь периметр ограждения пустыря, на столике стоял дисплей с картинкой, разбитой на четыре сектора, на голове сторожа красовался шлем с наушниками. «СЭР» работал в режиме ночного сканирования, то есть прекрасно видел все в инфракрасном свете, и Котова он наверняка засек. Если бы сторож не уснул, здесь давно появились бы охранники и тогда пришлось бы принимать бой.
Вася быстро привел наблюдателя в чувство, зажал ему рот рукой, шепнул на ухо:
– Не дергайся, шею сверну! Что здесь находится?
Сторож что-то промычал. Вася ослабил хватку.
– Я не знаю…
Василий сдавил нерв на шее сторожа, тот захрипел, пытаясь освободиться, и затих.
– Кого ты охраняешь? Говори!
– Я не знаю… внизу там бункер… приезжают иногда люди. Никого из них не знаю…
– Я же сказал – шею сверну!
Человек снова захрипел.
– Отпусти!.. Знаю только одного, он сюда приезжал один раз. Фамилия у него казахская…
– Жанболатов? Темир?
– Точно. Больше ничего не знаю. Отпусти, больно…
– Кто твой командир? Кому ты подчиняешься?
– Я его никогда не видел, звонит по телефону, дает задание…
– А ты, малый, не из «Чистилища», часом?
Сторож рванулся из рук, пытаясь достать противника финкой, которую он прятал в рукаве, и Васе пришлось усыплять его во второй раз.
Все сходилось. Этот парень действительно работал на «ККК», подчиненной Рыкову, а это означало, что пустырь на самом деле был одной из баз «Чистилища», где Герман Довлатович мог хранить контейнер. Интуиция привела Котова куда надо.
Вася спустился с крыши и, стараясь не скрипеть, открыл дверь в барак.
Ящики, ящики, большие и маленькие, бочки, тюки с ватой, свертки толя. Склад. Ничего необычного в принципе. Если не считать кабелей, змеящихся по стенам. Так, посмотрим, куда они ведут…
Лавируя между штабелями ящиков, Василий добрался до середины барака и обнаружил в полу распахнутый люк, из которого струился слабый красноватый свет. Шагнув к нему, он заметил боковым зрением какое-то движение слева и метнул туда звездочку сюрикэна. Раздался вскрик, в проход между штабелями упало тело. Вася метнулся к нему, но споткнулся обо что-то и с трудом удержал равновесие. Оглянулся на это «что-то», изумленно округлил губы: на полулежал еще один человек, одетый в комбинезон, и то ли спал, то ли не дышал вообще.