Разборки третьего уровня
Шрифт:
Помещение было невелико, три на пять метров, и тоже казалось обложенным дубовым брусом, но Иван Терентьевич постучал по «брусу» пальцем, вызывая глухой массивный звук, и Василий с удивлением понял, что это металл.
– Сталь? Железо?
– Свинец.
– Зачем?!
Иван Терентьевич пропустил Котова вперед.
– Дед был не только виноделом, но еще и алхимиком. Здесь он ставил опыты, требующие защиты от дьявольских сил и чар.
Взору Василия предстал верстак с десятком пыльных старинных реторт, вычурных стеклянных сосудов, банок и спиралей. Кроме того, две стены подвала скрывались за полками с разного калибра горшками и банками. Все это хозяйство
Наблюдавший за Васей Парамонов кивнул.
– Свинец экранирует большинство излучений электромагнитного спектра. Ментальное, или, как говорят сейчас, спин-торсионное поле, – нет, но на общем фоне эффект очевиден. Здесь контейнер побудет какое-то время, пока мы не найдем способ его уничтожить.
Они вышли из алхимической лаборатории и словно окунулись в живой мир звуков, запахов и движения. Иван Терентьевич запер дверь, погасил фонарь.
– Я здесь провел лучшие пять лет своей молодой жизни. Может быть, именно эта таинственная келья и подвигла меня на Путь в Круг. Вы куда сейчас, Василий? Или отдохнете с дороги?
– Нет, покатаюсь по Рязани. Потом заеду к Уле.
– Может, потом заедете за мной и мы втроем поужинаем где-нибудь? Если, конечно, не помешаю.
– Отличная мысль. – Василий поднялся из подвала, вдохнул полной грудью. – Ох и воздух тут вкусный! – Помрачнел. – Я вот все думаю…
– Зачем Рыкову «глушаки»?
– Нет. Почему нам не захотел помочь Соболь…
Иван Терентьевич вышел из сеней во двор, вде стояла машина Когова.
– Василий, не трогайте вы Соболева. Его судьба свертывается по этическому началу. У Матвея свой Путь, свои цели, своя линия жизни. Почему он должен заниматься тем же, чем вы или я?
– Но если добро бездействует, зло торжествует.
– Добро должно быть с кулаками, так?
– Примерно так.
Парамонов улыбнулся.
– Все далеко не так просто, как мыслится. Во-первых, зло многообразней добра, порой его градации отличить от нормы невозможно. Во-вторых, у зла тоже есть своеобразная этика, регулирующая его давление на жизнь людей. Вот, например, «глушак». Или «болевик». Носитель чего – добра или зла?
– Зла, конечно!
– Но ведь на самом деле «болевик» – колоссальный стимулятор и транквилизатор! Он способен стимулировать и раздражать не только центры «ада» в мозгу человека, но и центры «рая». То есть с его помощью можно получить как огромное страдание, так и огромное наслаждение! И тем, и другим можно человека лечить. Виновзаты ли «гаушак» и «болевик», что их используют только в качестве оружия?
Вася молчал.
– Вот видите. – Парамонов дружески сжал его локоть. – Об этом мы еще побеседуем. Будьте осторожны в городе. Маракуц похоронен, но остались его помощники, которые могли запомнить вас.
– Учту. – Василий нырнул в кабину и вывел «вольво» со двора. Через полчаса он был у Троицкого собора.
К дому Ульяны он подъехал в начале девятого и стал свидетелем работы следственной бригады милиции. Дом был оцеплен, во двор никого не пускали, даже жильцов. Предчувствуя недоброе, Василий небрежно сунул сержанту оцепления свою красную книжицу офицера безопасности и прошел во двор. Одного взгляда на трупы, складываемые у машины «скорой помощи», было достаточно, чтобы определить главное: здесь произошла крупная разборка между
– Страшное дело! – вполголоса заметил лейтенант-омоновец у входа в подъезд, жадно затягиваясь сигаретой. – Такого я еще не видел! Дрались жестоко! У каждого убитого либо сломана шея, либо перебит позвоночник, либо снесен череп!..
– Старший где? – спросил Василий, показывая свои документы.
– Наверху, квартира пятьдесят шесть… Ох и кровищи там!.. – Лейтенант опомнился, подтянулся. – Проходите.
В квартире Ульяны все говорило о жестокой схватке: кровь на полу и на стенах, разбросанное оружие, одежда, вещи, книги, поломанная мебель. По комнатам бродили эксперты-криминалисты, какие-то люди в штатском, всего человек десять, а один из них, молодой, широкоплечий, красивый, с пышными черно-седыми волосами, в хорошем костюме, беседовал в углу с Анной Павловной, теткой Ульяны, по лицу которой все еще струились слезы.
Не найдя тела Ульяны, Василий смог вздохнуть свободнее, хотя боль в груди осталась. Ему вдруг пришла в голову мысль, что здесь был Самандар. Только он владел рукопашным боем такого класса, который позволял ему отбиться от любой вооруженной до зубов группы. И только он мог увести Ульяну из дома… или унести.
Улучив момент, Вася подошел к Анне Павловне, безучастно рассматривающей погром в квартире, сказал тихо, прижав палец к губам:
– Что здесь произошло, тетя Аня?
– Ой, Вася! – запричитала старушка, но спохватилась и понизила голос. – Ой, что тут было! Если бы ты видел…
– Где Уля?
– Унес он ее, сказал – в больницу надо…
– Кто?
– Да приходил один, важный такой, чернявый, страховым агентом представился, ждал Улю, пока не пришла. Не знаю, о чем они говорили, только потом банда ворвалась…
– Как он выглядит? Вы его раньше не видели?
– Высокий, строгий такой, черноволосый… Я не видела, как и что происходило, только слышала… ой, страшно-то как было! Ох ты, Господи, за что на нас такая напасть…
– Он ничего не говорил?
– Ничего… ой, прости ты меня, старую, запамятовала. Когда уходил, сказал: придет Котов, скажите ему, чтобы ждал моего звонка. Я его спросила: кто, мол, передал? А он – догадается, мол.
– Спасибо, – глухо сказал Василий. Он окончательно поверил в свою догадку: здесь побывал Самандар. И самое главное, Улю он все-таки спас…
– Эй, кто вы такой? – подошел к Василию молодой седоволосый представитель власти, допрашивающий Анну Павловну.
Вася обернулся, протянул свидетельство офицера ФСБ. Седоволосый внимательно изучил книжечку, вернул.
– Прямо из Москвы, значит? Я подполковник Панкеев, отделение по борьбе с терроризмом местной конторы. Вы один?
– Скоро еще подъедут. Что говорят свидетели?
– Они говорят такое, что волосы дыбом! Якобы всю эту кашу заварил один человек. Перебил четырнадцать нехилых ребят, забрал девицу, которая тут проживала, и уехал на одной из машин бандгруппы.
– Ясно. Супермен, значит, объявился. – Вася вдруг заметил на полу стеклянный блик, подошел ближе, нагнулся. Это была пустая ампула-шприц для укрощения особо буйных пациентов психиатрических клиник, применяемая также и спецами секретных подразделений.
– Что там? – спросил красивый седой подполковник, нагибаясь.