Разборки в одной организации
Шрифт:
Надя лежит на клеенке, на большом столе. Я раздеваю ее до гола. До чего же красивое тело. Мокрая одежда, сваливается в таз. Она приходит в себя. Мутные глаза бродят по моему лицу.
– Не надо врачей... они меня выдадут.
– Ты умрешь...
– Лучше умереть, чем быть у них.
Пот заливает лицо, губы распухли и кровоточат.
– Но я...
– Прошу, только не врачей...
Нога распухла и вокруг входного отверстия пули появились темно- синие отливы. Я сдергиваю ремень. Что же делать?. На газовой плите устанавливаю
– Ты меня слышишь?
– спрашиваю ее.
– Да.
– Надо не орать.
– Постараюсь.
Кончик ножа раскаляю над газовой горелкой и вонзаю в рану. Надя вскрикивает и теряет сознание. Стараюсь ножом расчистить отверстие. Пошла кровь. Я запускаю в дырочку пинцет и начинаю варварски крутить его, пытаясь добраться до пули. На глубине трех сантиметров, нащупал металл и теперь пытаюсь зацепиться за него. Когда это удалось, выдергиваю длинное острое жало и бросаю на пол. Кровь течет во всю. Я заливаю рану и кусок ваты йодом, потом залепляю отверстие и перебинтовываю ногу. Переношу девушку на свою кровать и накидываю одеяло. Надо прибраться.
Вечером включаю телевизор. Как всегда, у нас трудовые успехи. Проклятые американцы везде суют свой нос. Только наш генеральный секретарь, товарищ Андропов, малость приболел. У него что то с почкой.
Два дня Надя металась в пастели, кроме перевязок, аспирина и анальгина я ничем ей помочь не мог. На третий день наступил кризис, температура спала и мне удалось покормить ее с ложечки.
– Неужели буду жить?
– Вот возьми.
– Что это?
– Автоматная пуля, которая сидела в тебе.
Она ее пристально рассматривает.
– Обязательно сохраню, если... не поймают.
– Так кто же за тобой гонится?
– Лучше сейчас не спрашивай, я тебе потом расскажу. Ты не можешь мне подтащить сюда телевизор. Я хочу посмотреть новости.
Я подтаскиваю ей черный ящик и включаю его. Идет какая то дурацкая программа. Надя терпеливо ждет. Наконец запели фанфары новостей. Дикторы сообщают об удачной операции по пересадке почки у генерального секретаря. Надя стонет и начинает плакать.
– Все зря. Все усилия напрасны. Брат погиб напрасно.
– Ты о чем?
– Да вот об этом.
Она замолкает и уже до вечера ни о чем не говорит.
Идет бабья осень. У меня скоро конец отпуска, а грибов я еще не набрал. Надя уже сидит на кровати и чтобы не скучала, выделил ей всю художественную литературу, что у меня была и оставил телевизор. Нашел в кладовочке новую корзинку и пошел в лес.
Сегодня в небе висит солнышко и только перешел болото, нарвался на кучу груздей. Уже с полной корзиной вышел на лесную дорогу к обгоревшему кузову легковушки.
– Стой, - раздался окрик сзади.
Из кустов на дорогу вышли двое гражданских.
– Кто такой?
– С поселка.
– За болотом?
–
– Часто в лес ходишь?
– Нет. Раз в неделю.
– Когда последний раз ходил?
– Неделю назад и ходил.
– Документы есть?
– А кто вы такие?
Один вытаскивает красную книжечку, где золотом вытеснены буквы: "Комитет государственной безопасности".
– Я в лес документов никогда не беру.
– Тогда, фамилия, имя, отчество, где проживаешь в поселке?
Я ничего про себя не скрываю и выкладываю.
– Вторая Рябиновая, дом три. Голиков Анатолий Михайлович.
– Сходи, проверь, - говорит тот, кто меня допрашивал, другому парню.
Тот уходит в кусты. Через пять минут он выходит обратно и кивает головой.
– Все в порядке.
– До свидания, Анатолий Михайлович, - старший кивает мне головой.
Я быстренько сматываюсь к болоту.
По поселку ходят одна за другой комиссии: по проверке электросчетчиков, пожарной безопасности, уточнения границ участков. Все стремятся проникнуть в дом. Я пропускаю их в комнаты и предъявляю свои документы. Они уважительно смотрят на них и сразу теряют охотничий азарт.
– А что наверху?
– иногда спрашивает кто то.
– Спальня.
– Вы один живете?
– Один.
Никто на верх по хамски не лезет, все кивают головой. Только они убираются с участка, я поднимаюсь наверх.
– Все в порядке.
Надя сидит на кровати. Больная нога вытянута и лежит на стуле.
– Все ушли?
– Ушли.
– Это по мою душу.
– Видно ты им здорово насолила.
– Скажи, а почему ты возишься со мной? Из леса, выволок, вытащил пулю, выходил.
– Сам не знаю. Понравилась наверно.
– Знакомство со мной, грозит тюрьмой. Поймают меня, тебя возьмут тоже.
– Надеюсь, когда-нибудь ты расскажешь, в чем дело?
Она гладит рукой больную ногу и вдруг, тряхнув головой, решается.
– Хорошо. Я расскажу, но только... Мне все равно надо выложиться, я уже не могу все держать в себе.
КРОВАВЫЕ РАЗБОРКИ В ОДНОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
Апрель 1978 года.
– Я бы росла, как тысячи моих соплеменников, если бы не оказалась племянницей министра внутренних дел Щелокова. Передо мной после школы оказались все двери открыты. Поступила в университет на ИНЯЗ. Окончила и... получила направление в... НИИ металловедения...
– Замужем была?
– прервал я ее.
– Это потом. Ты не перебивай. Слушай. Мать и надоумила. Сходи к дяде, он тебя лучше пристроит. Она позвонила к нему и договорилась, что я приеду к дяде домой.
– Наденька. Боже мой, как ты выросла, - светловолосая женщина стояла в дверях.
Я ее не помнила, так как мы очень редко встречались, но поняла, что это жена министра. К моему стыду, я забыла ее имя и отчество.
– Здравствуйте, - робко сказала я.
– Проходи, проходи, Коля тебя ждет.