Разбойничий тракт

Иванов-Милюхин Юрий Захарович

Дарган похлопал коня по взмыленной шее, шагом подъехал к воротам. За ними под крышей дома светился едва заметный огонек того самого масляного фонаря, наверное, его подвесили здесь именно для того, чтобы путники замечали ночлежку. За спиной зазвенел уздечкой дончак, громко вздохнула уставшая подружка. Дарган вытащил нагайку, концом ручки побарабанил по створке ворот. На звук никто не откликнулся, лишь из-под забора донесся протяжный собачий зевок. Казак постучал громче, толкнул створку носком сапога. Огонек в окне дрогнул и надолго пропал, чтобы появиться на выходе из дома. На пороге стоял высокий полный человек в шляпе и в плаще,

накинутом прямо на нижнее белье.

– Кто здесь? – по-французски спросил он.

– Путешественники, – отозвалась Софи. – Нам нужен ночлег.

– А кто рядом с вами, мадемуазель?

– Это мой супруг, он русский казак.

– Казак? – Видно было, что хозяин постоялого двора заколебался, впускать или не впускать во двор новых постояльцев.

– Он возвращается домой, война для него закончилась, – попыталась успокоить его женщина. – Вы нас приютите?

– Пустить можно, но казаки – народ воинственный, и вы, мадам, это знаете лучше меня, – направляясь к воротам, забурчал толстяк.– Не хотелось бы лишний раз с ними связываться, чтобы потом не пришлось разбираться, кто прав, а кто виноват.

– Мой супруг не дерется.

– Зато я предупреждаю вас заранее, что на постое у меня банда настоящих сорвиголов, – выдвигая засов из петель, признался мужчина. – Если вы не слишком устали, проскачите через лес, за ним стоит еще один постоялый двор. Там вам будет куда спокойнее.

– А сколько времени на это потребуется?

– Часа полтора, мадемуазель, если ехать крупной рысью. Разрешите, я скажу об этом вашему супругу, я немного говорю по-русски.

– О, я буду признательна.

Выслушав то, что сказал ему содержатель постоялого двора, Дарган решительно направил кабардинца в ворота, бросив на ходу:

– А теперь пойди и предупреди эту банду, что если кто-то из них потревожит наш покой, то я сразу же снесу ему голову. – Он спрыгнул с седла. – Показывай, где привязывать лошадей и комнату, которую нам определишь.

– Лошадей я отведу сам, а комната в доме, господин казак, – засуетился корчмарь. Скорее всего, он был потомком стрелецких бунтовщиков во времена Петра Великого, успевших сбежать во Францию, спасаясь от гнева реформатора. – Проходите за порог, хозяйка покажет.

– Овса не жалей, – помогая жене спуститься на землю, наказал Дарган и перекинул через плечо сумки с драгоценностями. – Я заплачу русскими рублями.

– Как прикажете, господин казак.

В узком окне на фасаде осанистого строения качнулся чей-то силуэт, прилип лбом к стеклу и тут же растворился в глубине, заставив приехавших насторожиться. Дарган подумал, что саквы с добром следовало поднимать повеселее, не показывая их тяжести, потому что разбойные люди наделены способностью замечать такие вещи. Софи тоже проводила своего дончака неспокойным взглядом и вслед за Дарганом отправилась в дом. Ей показалось, что седло со свертками под ним немного съехало на сторону, но предпринимать что-то для исправления этой оплошности было уже поздно.

Внутри большого здания с множеством комнат было душно и сыро, пахло вином вперемешку с прокисшим молоком, вероятно, хозяева занимались виноделием и сыроварением. Приземистая жена корчмаря провела молодых в конец коридора, отворила скрипучую дверь. Свет от ночника запрыгал по голым стенам, возле одной из которых стояла деревянная кровать с цветастым одеялом и маленькой подушкой. По доскам стены торчали деревянные гвозди для одежды.

Выдворив хозяйку,

Дарган затолкал сумки под кровать, заметил, с какой поспешностью жена срывает с себя пропитанные потом тряпки и развешивает их на гвоздях. Но что-то мешало ему поступить так же, иначе он давно бы провалился в глубокий сон. Он подошел к окну, осмотрел двор, залитый мертвенным светом, затем приоткрыл певучую дверь. Казаку показалось, что в коридоре кто-то шмыгнул в одну из комнат, но все тут же стихло. Из угла донеслось тихое посапывание Софи, Дарган потянул ручку двери на себя, на цыпочках пробрался к супружескому ложу. Стащив с подружки шелковые трусики, он занялся с ней любовью, неторопливо и основательно, до тех пор пока организм сам не потребовал разрядки. Он решил, что таким естественным образом избавится от усталости. Женушка под ним лишь терпеливо постанывала, и вскоре оба, уткнувшись друг в друга, уже спали младенческим сном.

Дарган вскочил оттого, что кто-то теребил его за плечо. Он тут же сунулся за шашкой, прислоненной к спинке кровати.

– Господин казак, вашего коня увели, – напротив заламывал руки хозяин постоялого двора. – Того, которого я завел в стойло в общей конюшне.

– Какого? – подхватывая шашку, гаркнул Дарган. – Кабардинца или дончака?

– Что посветлее, дончака. А вашего я определил вместе со своими лошадьми.

– Кто увел? – Дарган моментом влез в сапоги и уже набрасывал на себя черкеску. – Говори скорее, не то голову отсеку.

– Бандиты!… Я же предупреждал вас, что это сорвиголовы. – Рукавом рубахи толстяк смахнул пот с лица. – Они зашли в конюшню, сели на лошадей и поскакали к лесу. Я пошел выгребать навоз, гляжу, коня вашей спутницы тоже нет.

– Давно они уехали?

– Недавно, я сразу бросился к вам.

Казак пошарил глазами под кроватью, но торбы лежали так, как он их и положил перед сном. На душе немного отлегло.

– Что еще забрали? – продолжил он допрос уже спокойнее и покосился на проснувшуюся спутницу.

– Больше ничего, только коня вашей супруги, господин казак, – продолжал обмахиваться рукавом хозяин. – Зачем он им понадобился, не знаю, у них свои скакуны – хоть на королевский выезд.

Софи, с тревогой наблюдавшая за говорившими, села на перине, прикрылась одеялом. Она не сводила взора с толстяка, и тот наконец заметил это и по-французски проинформировал о происшествии и ее. Мгновенная перемена настроения в лице спутницы заставила Даргана удивленно приподнять брови, он развернулся было к ней, хотел спросить, что же так сильно ее обеспокоило. Если пропажа дончака, то у них есть еще одна лошадь, есть деньги, на которые можно купить хоть целый табун. Но казак подумал, что теперь она сожалеет по поводу предстоящих неудобств, и смолчал. Между тем жена задала корчмарю пару наводящих вопросов, затем прижала руки к груди и с мольбой в глазах обернулась к Даргану.

– Лучше спроси у него, зачем ему понадобилось разъединять наших коней, – упреждая нытье, сердито выговорил он. – Поставил бы обоих в хозяйское стойло, глядишь, целее были бы.

– Они бы и оттуда их забрали, потому что им с чего-то понадобилась именно эта лошадь, – нервно подергал унылым носом толстяк. – Я как чувствовал неладное, когда предлагал вам проехать на следующий постоялый двор.

– Зачем вообще заводить хозяйство, если не можешь уследить за порядком, – вскинулся Дарган и, перебросив ружье через плечо, резко скомандовал: – Выводи моего коня.