Разбойничья злая луна
Шрифт:
Потом Алият охнула, и Ар-Шарлахи всмотрелся пристальней. Всмотрелся — и не поверил. Вразвалочку, неспешно, косолапо загребая песок, к ним приближался именно Лако, заведомо сгоревший вместе с «Белым скорпионом» чуть ли не луну назад. Задира Лако. Живой. Живёхонький…
Все трое остановились, не дойдя друг до друга пары шагов, и долго не могли произнести ни слова. Лако опомнился первым.
— Тебя же казнили в Харве… — растерянно сказал он Ар-Шарлахи.
Лёгкое
— Жаль, — с искренним вздохом говорил Лако. — Хороший был «Скорпион» кораблик. Вёрткий, послушный… Значит, говоришь, сожгли его…
— Ты можешь толком рассказать, что случилось? — не выдержал Ар-Шарлахи.
— Да что рассказывать… Попробовал проскочить — не вышло. Перехватили, навалились с двух бортов… Людей моих почти всех перебили, меня в самом начале угостили древком по голове — я и прилёг… Перевели нас на другой корабль, сковали… Так вот я со «Скорпионом» и простился.
— Твоё счастье, — пробормотал Ар-Шарлахи, — Видел бы ты, что с ним сделали, с «Белым скорпионом»!.. Нас с непривычки аж озноб продрал… Так ты бежал, что ли?
— Ну да! — ухмыльнулся Лако, вновь наполняя чашки. — От голорылых, пожалуй, убежишь!.. Привезли в Зибру, посадили в подвал. А через пару дней — мятеж. «Шарлах! — кричат. — Шарлах!» Сидим в подвале, над нами дом горит… Помнишь, что мы с портом Зибры сделали? Так вот теперь весь город такой… Злая луна выручила, не иначе: вспомнили про нас, вывели, расковали… Веришь? Хотели сгоряча караванным сделать. Ну как же, лучший друг Шарлаха, не шутки!.. В общем, сбежал я от них подобру-поздорову. Не по мне всё это. Я — честный разбойник, мятежами не занимаюсь…
— А теперь куда?
— В Кимир.
— Ты что, с ума сошёл? — вскинулась Алият. — У тебя два смертных приговора в Кимире!..
Лако нахмурился, крякнул, бросил на неё недовольный взгляд.
— А то я раньше там не гулял… со своими приговорами, — буркнул он. — В Харве сейчас делать нечего. Тут такое скоро начнётся…
— Слушай, а что начнётся? — тревожно спросил Ар-Шарлахи. — Вот и колдун то же говорит…
— А это ты своих дружков спроси с кивающих молотов, что они там затевают! Такая дрянь в пустыне завелась — лучше и не встречаться. Вроде корабль, только без мачты, представляешь, и весь в броне, как черепаха. Сворами ползают. Колёс вообще не видать, впереди из рубки труба торчит… И вот как ударит он, варан, огнём из этой трубы… Жуть, да и только. Сам видел.
— Ударит? А в кого? В нас?
— Да нет. Друг в друга палят. Да и нам достанется, если подвернёмся…
— Поня-атно… —
Лако выцедил своё вино и с любопытством уставился на Ар-Шарлахи.
— Интересный ты человек, — заметил он. — Хоть бы спросил, за что тебя казнили в Харве.
— Да, правда! — спохватился тот — Что стряслось-то?!
— Значит, так, — с удовольствием сказал Лако и помедлил. — В Харве — казни. Причём таких людей жгут зеркалами — оторопь берёт. Советников, сановников… Прямо как во время первой смуты. Тамзаа казнили, Альраза… Слышал таких? Друга твоего караванного Хаилзу… Ну и мелочь всякую. Тебя, к примеру, команду твою…
— Меня? Любопытно…
— Объявили, что тебя, а уж кого там на самом деле — не знаю…
— Хорошо, а за что?
Лако хмыкнул и неопределённо пошевелил бровью.
— Я сначала думал — за Пальмовую Дорогу. Потом прикинул, думаю, нет, что-то тут не так… Когда по оазисам указ оглашали, о мятеже ни слова не было. Только о покушении на государя…
— Не понимаю… — беспомощно проговорил Ар-Шарлахи. — Ну ладно, допустим, разгневался Улькар… Допустим, решил, что нас с Алият прикончили, а воду подменили… Но меня-то он как мог казнить?..
Ход корабля постепенно менялся. Выматывающая душу тряска по белой зыби пустыни Чубарра кончилась. «Тушканчик» уже плавно покачивали и накреняли пологие барханы ничьих песков.
Вместо эпилога
Всё-таки Ар-Шарлахи на удивление плохо разбирался в людях, даром что учился когда-то у премудрого Гоена. Хотя, правду сказать, и сам Гоен по натуре был весьма доверчивым и наивным человеком… Словом, государя своего Ар-Шарлахи так до конца и не понял. При всей своей вспыльчивости Улькар никогда никого не казнил сгоряча. Потрясшие Харву казни были просто необходимы. Целебная морская вода — доставлена. И кто же в здравом уме решится оставить живыми тех, кто знает хоть что-нибудь о дороге к морю?
Подмены государь не заметил. У него действительно была плохая память на лица, а Шарлах, наученный досточтимым Тамзаа, вёл себя при встрече очень естественно: кланялся и молчал, как бы лишившись от страха дара речи.
Итак, свидетелей всех убрали, государь искупался в морской воде и, надо полагать, обрёл бессмертие. Ни доказать, ни опровергнуть это уже невозможно, поскольку сорок дней спустя он был отравлен одним из наследников (разумеется, не тем, который в итоге пришёл к власти). Да оно, быть может, и к лучшему, поскольку государству Харва существовать осталось совсем немного…