Разбойник Чуркин. Том 2. В Сибири
Шрифт:
– Где твой работник-то?
– На что он тебе?
– Спросить, давал ли он лошадям корму?
– Об этом не беспокойся, он все сделал.
– Хороший он у тебя парень, заслуга, как я вижу.
– Ничего, пока не избаловался, – держу. Нынче с народом беда, – вор вором погоняет.
– Да, верно ты говоришь, народ избаловался.
Вошёл Осип.
– Здорово, приятель, и не кланяешься! – сказал ему приказчик.
– Я вчера с твоей милостью здравствовался, надоешь, пожалуй, поклонами-то –
– Как там мои лошадки?
– Что им делается? Стоят, корму много, ну и жуют себе.
– На, братец, тебе, малость на чаек, – доставая из кармана несколько серебряных монет, сказал добродушный паренёк.
Осип подошёл к нему, опустив голову, подставил свою пятерню, получил деньги, поблагодарил приказчика за подарок и отошёл в сторонку.
– Слышал, Осип, какое несчастье то в Тагиле с ним приключилось? – указывая на гостя, спросил Чуркин.
– А что такое? – лукаво проговорил тот.
– Меня, братец, чуть не убили.
– Экий грех какой случился! Как же так?
– Так вот, друг любезный, едва отдышался я.
– Вот тебе и раз! – покачивая головою, пробормотал каторжник.
В это время в избе деревенского старосты урядник сидел за столом и расспрашивал у начальника селения о том, не видал ли он разыскиваемого им Верхотурского купца, Лариона Николаевича, и не слыхал ли чего о нем.
– Проезжал здесь какой-то, останавливался у Наума Куприяныча и уехал в Тагил, – отвечал ему тот.
– А на обратном пути из Тагила ты не видал его?
– Нет, не видал; а что?
– Пропал человек, нигде его не найдут.
– Всё может случиться, и замёрз где-нибудь; в то время такие метели были, что Господь упаси, сбился с дороги, попал в сугроб, ну, и занесло его.
Показания старосты урядник занёс в протокол и переменил разговор.
– Где же дочка-то твоя? что я её не вижу? – спросил он.
– Там, в другой избе, с девками сидит, на счёт приданого всё возится, к свадьбе приготовляется.
– Дай Бог час! а ты всё молчишь и на свадьбу меня не зовёшь.
– Милости просим, вот после праздника приезжайте, в первое воскресенье венчать будем.
– Спасибо, постараюсь приехать, а теперь пока прощай, надо к Науму Куприянычу. В ночь сегодня уеду, а, может, и до утра останусь, ещё увидимся.
Староста проводил урядника до ворот и пошёл в избу.
Возвратясь от старосты, урядник рассказал приказчику о свидании с ним и о том, как он приглашал его на свадьбу. Чуркин был тут же; выслушав речь его он сказал:
– Не видать кузнецу Степаниды, как своих ушей.
Стало смеркаться. Со двора дома старосты вышли две женщины, перешли улицу и направились к дому, в котором жил разбойник. Это была хозяйка этого дома и с ней Степанида.
Через несколько минут дверь избы Чуркина
– А где же Ирина Ефимовна?
– Я здесь, – откликнулась та из другой комнаты.
Хозяйка раскланялась с бывшими в избе и пошла к Ирине Ефимовне, переговорила с ней и удалилась.
– Ну, что, зачем она приходила? – спросил Чуркин жену.
– Степанида пришла, надо идти, да орешков с собой захватить, – сказала она.
Начались сборы. Приказчик стал охорашиваться перед ручным зеркальцем; урядник навязывался было отправиться с ними, но Чуркин остановил его, и он остался. Молодой паренёк пожал руку Чуркину и пошёл с его женой на свидание с своей возлюбленной.
Глава 66
Пробираясь по двору к избе хозяйки, приказчик обратился к Ирине Ефимовне с просьбой передать домовладелице, в виде гостинца от него, десятирублевую кредитку; та, конечно, не отказалась, и приказчик сказал при этом:
– Ирина Ефимовна, ты уж поддержи мою репутацию, в долгу у тебя за это не останусь.
– Постараюсь, что могу, все исполню, – отвечала та.
– Смелости у меня такой нет, чтобы самому завести со Степанидой разговор, – ты уж начни.
– Чего уж тут, «смелости нет»? Она же не купчиха какая, а простая деревенская девка.
– Оно так, всё же стыдливость имеет; я близко с ней не знаком, так переглядывались.
– Ничего: бывает, сердце сердцу весть подаёт. Я слышала, она тебя любит.
– Полно, так ли будет? Может, и зря говорят, – подходя к дверям избы хозяйки-старухи, тихо вымолвил приказчик.
Ирина Ефимовна более не отвечала на его слова, она отворила дверь, вошла в избу, а за нею переступил порог и её спутник.
Степанида сидела с хозяйкой избы за столом, на котором кипел самовар. Увидав приказчика, она вздрогнула, лице её покрылось румянцем, большие голубые глаза, окаймлённые длинными ресницами, зажглись огнём любви… Она сама не понимала, что с ней делалось; «вот он!» подумала она и недоумевала, почему и как он сюда явился.
– Чай, да сахар, кланяясь, – проговорила Ирина Ефимовна.
– Милости просим с нами его откушать, – ответила хозяйка избы.
– Я не одна, вот молодца с собой к тебе привела, он наш гость, тебя посетить ему вздумалось.
– Что ж, добрым людям я рада; прошу покорно.
Ирина Ефимовна подошла к столу, раскланялась ещё раз и, обращаясь к Степаниде, сказала:
– Здравствуй, красная девица!
– Здравствуйте, Ирина Ефимовна, – отвечала та, опустив глаза.
– Давно я, голубка моя, хотела тебя видеть, да всё не приходилось, вот теперь и увидала, присаживаясь на скамейку, ласково говорила жена разбойника.